Александр Проханов - Виртуоз

Так в фюзеляже самолета скрывается трещина, неощутимая на земле или в спокойном полете, но обнаруживает себя на крутом вираже, превращая машину в груду обломков.

— Но тогда почему, невзирая на тайный надрыв, ты выбрал именно его?

— Мы встретились снова спустя много лет, когда я вернулся в Ленинград из Германии и попал в окружение Собчака. Артур был прекрасным юристом, известным в кругах демократов, был приближен к Собчаку. Мы вместе выполняли деликатные поручения мэра. Вместе создавали ленинградский бизнес, от торговли цветными металлами до игорных домов. Нашу машину, когда мы мчались в Выборг на таможню, обстреляли бандиты, и Артур закрыл меня своим телом, хотя, слава богу, пули его избежали. Когда случился ГКЧП и многие из окружения мэра ринулись присягать коммунистам, он, как и я, под угрозой ареста или даже расстрела, оставались в Смольном и организовали сопротивление. Когда Собчак проиграл выборы и другие люди захватили мэрию, он не предал опального патрона, не выдал его секретов. Меня пригласили в Москву, в администрацию Президента, и я взял Артура с собой. С тех пор мы неразлучны. Он участвовал в создании Газпрома как имперской компании. Переводил неучтенные деньги в офшорные банки, создавал фирмы, гарантируя, что они при любых условиях останутся под нашим контролем. Он летал на секретную встречу с Президентом США, улаживая инцидент с «Курском», ценой тому было прекращение финансовой помощи Басаеву. Он был неформальным руководителем штаба во время захвата террористами Центра на Дубровке и отдал приказ о применении газа. Это он ездил на переговоры с султаном Катара, вызволяя наших героев, взорвавших Яндарбиева. Он находился в той злополучной сауне вместе с Собчаком, когда стареющий сатир в окружении обнаженных наяд плескался в лазурном бассейне и внезапно умер от разрыва сердца. Мы вместе участвовали н ночных пирах на Сардинии, где друг Берлускони устраивал поистине римские оргии. Должен сказать, что Артур к этому времени вполне избавился от юношеского целомудрия и стыдливости, и я помню, как его обнимали три обнаженных вакханки, а он украшал их прелестные тела виноградными гроздьями. Он мне близок, как брат. Нас связывают общие тайны, общие деньги, общее, если оно случится, возмездие. Нет ближе человека, чем он. На него и пал мой выбор.

По лицу Ромула блуждало странное выражение, похожее на тень листвы. Он хмурился, улыбался. Улыбка была тягучей, недоброй, словно он поведал Виртуозу не всю правду и оставалась та ее часть, что не подлежит разглашению.

—Тогда позволь задать еще один вопрос, который я задавал тебе прежде и не удостаивался внятного ответа.

— Догадываюсь, о чем хочешь спросить.

— Почему ты не захотел остаться на третий президентский срок и оставил Кремль, породив столь сложное, неверное, рискованное двоевластие? Я создал для тебя «партию третьего срока». Собирал неистовые толпы в Москве и в провинции, умолявшие тебя остаться. Присылал к тебе ходоков-губернаторов. Они падали пред тобою ниц, как бояре перед Иваном Грозным, когда тот удалился в Александрову слободу. Почему ты ушел из малахитового кабинета?

— По-моему, причины моего ухода широко обсуждались в печати и на сайтах. Особенно убедительна аналитическая статья журналиста Натанзона, которого ты зачем-то пускаешь на мои пресс-конференции.

— Я знаю эту статью. Этот талантливый иудей, как ты его называешь, считает, что ты — прирожденный сибарит, любитель дорогих яхт и красивых женщин и, «отмотав два срока на галерах», вырываешься на долгожданную свободу, чтобы стать самым богатым, известным и независимым мужчиной мира. Еще он предполагает, что твой уход — вынужденный, тебя заставили уйти масоны, к которым ты принадлежишь, имея посвящение высокой степени. Следом он утверждает, что тебя «уволили» американцы, шантажируя Гаагским трибуналом, куда ты «загремишь» за военные преступления в Чечне. Они грозят обнародовать твои банковские счета с сорока миллиардами долларов, показать купленные тобой в различных частях Европы дворцы и замки, а также опубликовать записи твоих разговоров, где ты приказываешь убить Политковскую и Литвиненко.

— И что ты думаешь по поводу версий иудея?

— Думаю, что если бы это и было правдой, то, напротив, эта правда заставила бы тебя держаться за президентское кресло — гарант твоей безопасности и ненаказуемости. Почему ты ушел, Виктор?

Глаза Ромула затуманились, словно перестали видеть близкие предметы, а созерцали таинственную, неоглядную даль.