Александр Проханов - Виртуоз

Едва справляясь с бешенством, он позвонил к вероломному другу в Кремль, видя на экране его самодовольное волоокое лицо, письменный стол с малахитовой лампой, кипу документов, над которыми Рем взмахивал изящной золотой ручкой.

— Все это я тоже только что видел, мой дорогой, и собирался тебе звонить, предвидя твою реакцию. Отвлекло послание этого наглеца Саакашвили, который, представляешь, грозит «окончательным решением южно-осетинской и абхазской проблемы». Неужели американцы будут воевать из-за этого параноика? Хотелось бы показать его мозг профессору Коногонову, чтобы тот воспроизвел его сексуальный бред на тему «Великой Грузии».

— Почему без моего разрешения сдвинули запуск ракеты «Порыв»? Почему на запуске присутствовал не я, как было оговорено, а этот увалень, на которого вы с Виртуозом напяливаете горностаевую мантию и шапку Мономаха? Что все это значит? Я требую объяснения!

— Прости, мой дорогой, что я не предупредил тебя о мистификации, — влажные воловьи глаза Рема источали благостное расположение. — Эта была не ракета «Порыв», а дешевый муляж. Ракетчики, которые «качали» нашего лжецаревича, были актерами московских театров. Мне привезли пленку, и я тебе сейчас ее покажу.

Он перегнал Ромулу ролик, и тот мрачно, недоверчиво смотрел, как солдаты космодрома склеивают из пластмассы и папье-маше корпус ракеты, устанавливают ее на стартовом столе. Как дурачатся известные артисты, словно разыгрывают сценки капустника. Актер Куценко сбил с головы актера Боярского черную шляпу, и открылась розовая смешная плешь. Актер Золотухин чеканил строевой шаг, тараща глаза, а актер Миронов, схватив щетку, делал «на караул». Ролик заканчивался зрелищем обгорелых обломков. Солдат поднял с земли, держал перед телекамерой кусок пластмассовой скорлупы с надписью «Царевич Алексей».

— Ну, ты убедился, мой друг, что все это смешная бутафория? — дружелюбно рассмеялся Рем.

— Для чего этот балаган? Как ты из него будешь выпутываться?

— Это идея нашего непревзойденного Виртуоза. Стремительно приближается финансовый кризис. Будут лопаться банки и корпорации. Возможны социальные потрясения. Обостряется ситуация на Кавказе. Грузинский параноик неизбежно атакует Цхинвал. Мы должны создать отвлекающий пропагандистский эффект. Разоблачение самозванца. Гневные обвинения. Страстные дискуссии. Ток-шоу. Судебный процесс. Народная энергия будет в очередной раз уловлена, и мы в очередной раз выиграем социальное время. Разве это не есть искусство управления, не есть «управляемая демократия»?

— Но разве ты не чувствуешь, что ваши игры наносят урон моей репутации? Я теряю престиж. Нарушается равновесие духовного и властного начала в наших с тобой отношениях.

— В какой-то мере ты прав. Но это, поверь, ненадолго. Разоблачение самозванца вернет тебе твой поколебленный статус. И даже его увеличит. Мнимый кумир падет, а подлинный останется. Тем более что падение ложного кумира будет предшествовать празднеству Духовного Лидера Русского Мира. Это будет твой личный триумф.

Ромул слегка успокоился, хотя раздражение и недоверие оставались. Ласковые, выпуклые глаза Президента скрывали в своей глубине чернильную, непроглядную муть, в которой, как в океанских впадинах, жили таинственные чудища подводного мира.

— Ты сегодня идешь на освящение колоколов в Свято-Даниловский монастырь? — спросил Рем, желая успокоить мнительного друга. — Я бы тоже присоединился, но, увы, встречаюсь с губернатором-казнокрадом. Тебе — небесное, мне — земное. Тебе — чистота, мне — грязь. Ну, ничего, скоро мы поменяемся ролями, и ты снова займешься земными президентскими делами.

Экран погас, оставив в душе неясную тревогу, неисчезающее чувство опасности, словно в экран скользнул и спрятался гибкий чешуйчатый хвост.

Он отправился в монастырь, где освящались привезенные из Америки колокола. Прославленный еврейский олигарх, составивший несметное достояние на русской нефти, алмазах и никеле, отблагодарил матушку-Россию, выкупив у американцев русские колокола, вывезенные другим еврейским олигархом Хаммером и годы русских бедствий.

На монастырской площади, среди храмов и служебных построек, был сооружен деревянный помост. Колокола висели, как смуглые фантастические груши. Служили молебен. Митрополит Арсений в серебряном облачении кропил колокола. Олигарх набожно крестился, терпеливо подставлял лицо под ворох солнечных брызг. Множество народа окружало помост, радовалось встрече с православной святыней. Завершив чин освящения, митрополит Арсений подошел к Ромулу и предложил ему ударить в колокол.