Том Клэнси: Государственные игры

Чем хандрить и валяться в постели, накануне вечером Роджерс предпочел покинуть свой скромный дом в стиле ранчо и съездил в местный супермаркет. Утром он собирался повидаться с маленьким разбойником Билли Скуайрзом и не хотел являться к тому с пустыми руками. Мелисса Скуайрз была не в восторге, когда сыну дарили сладости или видеоигры, так что комиксы, похоже, будут ему в самый раз. Мальчишке нравились супергерои.

Взгляд светло-карих глаз генерала опять стал невидящим, когда он снова задумался о собственном супергерое. Чарли относился к тем людям, которые умели дорожить своей жизнью, и тем не менее, он не колеблясь с нею расстался, чтобы спасти раненного врага. То, что он совершил, облагородило их всех, не только тесно связанных между собой бойцов “Страйкера” и не только восемьдесят семь сотрудников Оперативного центра, но и всех и каждого представителя нации, которую Чарли любил.

Глаза Роджерса подернулись влагой, и он постарался отвлечься, снова принимаясь перелистывать страницы комиксов.

Он был потрясен, узнав, что сегодня эти журналы стоят в двадцать раз дороже, чем в то время, когда он читал их сам, – два с половиной доллара вместо двенадцати центов. Он выехал буквально с парой баксов в кармане, так что пришлось покупать эти чертовы комиксы в кредит. Но еще больше его расстроило то, что на картинках не так просто было отличить плохих парней от хороших. У Супермена были длинные волосы и никакой выдержки в характере, а у Бэтмена психика вообще находилась в пограничном состоянии. Робин больше не походил на аккуратно подстриженного Дика Грейсона, а скорее смахивал на какое-то непонятное отродье, ну, а вечно смоливший сигареты социопат по имени Вулверайн ловил кайф от того, что вспарывал людей своими когтями.

Если Мелисса не согласится на какое-то лакомство, подумал Роджерс, то с подарками ему придется туго. Генерал бросил комиксы на пол рядом со своими шлепанцами. Дарить ребенку такое чтиво он не намерен.

Может, повременить и подарить парню книгу “Мальчишки Харди”, прикидывал он, хотя вовсе не был уверен, что хотел бы взглянуть, в кого превратились ее герои Фрэнк и Джо. Наверно, у братьев теперь по кольцу в губе, татуировка и отношения с девочками, а их папаша Фентон, как и сам Роджерс, поседел раньше времени и поочередно назначает свидания с женщинами, у которых на уме лишь одно замужество.

Черт с ним, решил Роджерс, заскочу в магазин игрушек и подберу какую-нибудь действующую модель. Модель, может быть, набор шахмат и что-то из учебных видеокассет. Чтобы было для рук и для ума.

Генерал с отсутствующим взглядом потер горбинку носа и потянулся за пультом от телевизора. Устроившись поудобней на подушках, он включил режим “TV” и принялся переключать каналы, перескакивая с новых, но пустых фильмов с живыми красками на старые блеклые и не менее пустые картины. Наконец он остановился на программе с ретро-кино, где крутили что-то очень давнее с Лоном Чейни в роли Оборотня. Чейни умолял молодого человека, одетого в лабораторный халат, чтобы тот его вылечил и избавил от страданий.

– Мне знакомы твои чувства, – пробормотал Роджерс.

Однако Оборотень был по-своему счастливей. Обычно его страдания обрывались серебряной пулей. В случае генерала, да и большинства из тех, кто выжили после войны, насилия или геноцида, боль только затихала, но никогда не проходила до конца. И она была особенно сильной в эти короткие ночные часы, когда можно было отвлечься лишь на негромкое гудение телевизора да на отсветы фар проезжавших мимо автомобилей. Как сэр Фальк Гревилл когда-то написал в своей элегии: “Печаль, умноженная тишиной”.

Роджерс выключил телевизор и погасил свет. Взбив под собой подушки, он перевернулся на живот.

Генерал сознавал, что эти его переживания ему не подвластны. Но он также понимал, что не вправе позволить себе роскошь и сдаться горю. Оставались вдова и ее маленький сын, еще ему предстояло невеселое занятие подыскать нового командира для “Страйкера”, а весь остаток недели, пока Пол Худ не вернется из Европы, ему придется руководить всем Оперативным центром. И сегодняшний день обещал быть не самым приятным, когда, по меткому замечанию их юриста Лоуэлла Коффи младшего, “сенаторшу Фокс «Игра слов: по-английски “фокс” (fox) – лиса, лисица.» запустят в наш крольчатник”. Ночью в тишине всегда кажется, что на тебя разом навалилось слишком уж много всего. Но тут Роджерс подумал о том, что человеческий век не так уж и долог, чтобы сдаваться под натиском жизненных невзгод, и от этого ему стало немного легче.