Том Клэнси - Государственные игры

Огаст молчал.

– Хорошо, – наконец согласился он после продолжительной паузы. – Я сам договорюсь с генералом Ди Фейтом. Но я приеду только поговорить и собрать модель. Никаких обещаний.

– Никаких, – подтвердил Роджерс.

– И устрой ужин с Барб. Как доставить ее в Вашингтон – твоя забота.

– Считай, что уже сделано, – пообещал Роджерс.

Огаст поблагодарил и повесил трубку.

Роджерс опять откинулся на спинку кресла. Его лицо растянулось в широкой удовлетворенной улыбке. После стычки с сенатором Фокс и Мартой у него возникло острое желание самому возглавить “Страйкер”. Что угодно, лишь бы выбраться из этого здания, оказаться подальше от политических дрязг и заниматься чем угодно, только бы не просиживать задницу. Перспектива совместной работы с Огастом улучшила его состояние. Роджерс не знал, то ли ему должно быть стыдно, то ли стоит радоваться тому, насколько просто оказалось зацепить в самом себе маленького мальчика.

Послышался сигнал телефона.

Он решил, что до тех пор, пока он счастлив и делает дело, неважно – ощущает ли он себя пятилетним или сорокапятилетним. Потому что, протягивая руку к телефону, Роджерс знал, что ощущение счастья продлится недолго.

Боб Херберт слегка запыхался, отъехав уже на достаточное расстояние от своей машины.

У него не было в кресле моторчика, да он бы никогда его и не поставил. Будь он девяностолетним и совсем немощным и неспособным передвигаться на большие расстояния, он бы просто не ездил слишком далеко. Боб считал, что невозможность ходить вовсе не означает беспомощность. И хотя он был уже не в том возрасте, чтобы пытаться выделывать на кресле коленца, которые вытворяла молодежь, лежавшая вместе с ним в реабилитационном центре, мысль о какой-либо праздности, пока он сам способен крутить колеса, его не прельщала. Лиз Гордон как-то сказала, что Херберт занимается самоистязанием из-за того, что продолжает жить, в то время как жена его, которая была рядом, погибла. Но Херберт был несогласен с Лиз. Ему просто нравилось двигаться с помощью “собственного пара” и очень нравилось ощущать то наслаждение, которое его пронизывало, когда он самостоятельно проворачивал жернова колес. До взрыва в 1983 году он не испытывал ничего подобного, и уж, конечно же, это было получше бифетаминов, которые они обычно принимали в Ливане во время кризисной ситуации, чтобы не засыпать от усталости. А в Бейруте ситуация была кризисной постоянно.

Проезжая по улочке, идущей чуть наискосок к главной, Херберт решил не делать попыток зарегистрироваться. Он ни черта не смыслил в германских законах, но подозревал, что не имеет права лишний раз вмешиваться. Однако у него оставалось право зайти в бар и заказать выпивку, что он и намерен был сделать. А попутно по возможности разузнать, где находится Карин До-ринг. Специально вытянуть из кого-то информацию он не рассчитывал, но болтливый язык действительно способен потопить боевой корабль. Не связанные с разведкой люди всегда поражались, как много сведений можно почерпнуть, просто по капелькам подслушивая разговоры.

Конечно, чтобы расслышать эту капель, для начала надо встать под навесом крыши, подумал Херберт. Толпа впереди могла попытаться его остановить. Не потому, что он сидел в инвалидной коляске: он таким не родился, а заработал инвалидность, служа своей стране. Они постараются не пустить его потому, что он не немец и не принадлежит к числу неонацистов. Но как бы этим хвастунам ни хотелось обратного, Германия все еще оставалась демократическим государством, и им придется пропустить его в “Пивной зал”, а иначе они будут иметь международный скандал.

Херберт направил свою кресло-коляску по улице, проходившей позади здания “Пивного зала”, и подъехал к нему с противоположной стороны, чтобы не пересекать площадку, где проходила регистрация, и не смотреть на все эти нарочитые приветствия.

Он свернул за угол и покатил в сторону здания, перед которым пили и пели сотни две молодых мужчин. Те, кто стояли поближе, провожали его взглядами, их интерес заставил поворачивать головы и других – его встречало море моложавых лиц с презрительными взглядами и дьявольскими усмешками на губах.

– Парни, смотрите, кто к нам явился! Да это же Франклин Рузвельт, не иначе ищет дорогу в Ялту!

Спасибо и на том, что никто пока не насмехается над моим увечьем, подумал Херберт. Опять же в любой компании всегда найдется свой клоун. Его удивило, что мужчина заговорил по-английски, но тут он вспомнил о надписи на своем свитере.