Уоррен Мерфи - Конец игры

– Какого рода изменения? – поинтересовался Смит.

– Совсем немного. Все в восторге от моего произведения. Мне только нужно внести несколько изменений для Бипси Бупенберга из отдела переплетов и для Дадли Стардли из бухгалтерии.

– Какого рода изменения? – повторил Смит.

– Они уверяют меня, что если я внесу эти изменения, то сразу стану знаменитым, а моя книга станет бестселлером. «На острие иглы», автор – Чиун. Мне надо переделать ассассина-азиата в шпиона-нациста. Белому ученику места нет. Вместо секретной организации в Америке у меня будут нацистские шпионы в Англии. И время действия – Вторая мировая воина. И еще мне нужна женщина, которая спасает мир от уничтожения, запланированного этим сумасшедшим со странными усиками. Вот все, что они хотели изменить. И тогда я стану богатым.

– Вы и так богаты, Мастер Синанджу, если говорить о материальных благах.

– Вы всегда добры, император. Но в Синанджу есть старинная поговорка: доброта смягчает душу, но не наполняет желудок.

Смит решил не развивать дальше тему нового романа, поскольку он почувствовал, что это лишь уловка со стороны Чиуна с целью добиться повышения платы за подготовку Римо. И кроме того, Чиун постоянно что-то писал и никогда не публиковал написанное, и не было никаких оснований полагать, что судьба этой книги будет в чем-то отлична.

А к тому же, может статься, что все это скоро не будет иметь никакого значения. Что толку беспокоиться об этом сейчас, когда вполне возможно, что завтра или еще несколько завтра спустя никого из них не будет в живых и не о чем будет беспокоиться.

– Понимаю, – просто сказал Смит. – Мастер, я пришел поговорить с вами о деле огромной важности.

– Таком же важном, как мой роман? – спросил Чиун.

– Да.

– Назовите свою просьбу. Она будет исполнена, – поклонился Чиун.

– Я рад это слышать от вас, Чиун. Можно мне сесть?

Чиун грациозно взмахнул рукой и указал на диван.

– Прошу вас. Располагайтесь поудобнее.

Ему понравился этот жест и он повторил его. Этот жест он использует тогда, когда корреспондент журнала «Тайм» будет брать у него интервью и фотографировать на обложку. Чиун – Новый Великий Писатель. Он пригласит корреспондента сесть именно таким жестом, элегантным и царственным, и в то же время радушным. Он подаст газетчикам чай. И он будет декламировать им классическую корейскую поэзию, чтобы показать, что его душа – это душа настоящего художника. И он не подпустит к ним Римо, потому что Римо совершенно невыносим, не имеет ни малейшего понятия о правилах поведения и он, конечно, отпугнет журналистов. Или, по самой меньшей мере, он кончит дело тем, что начнет заявлять, что и он играет какую-то роль в повествовании. Чиун уже смертельно устал от общения с людьми, полагающими, что Римо имеет какое-то значение, хотя на самом деле любой мало-мальски здравомыслящий человек должен понимать, что значение имеет только он, Чиун.

Интересно, чем Смит расстроен сейчас, спрашивал себя Чиун. Как вытянуто его лицо, а подбородок словно хочет встретиться с ботинками. Что же есть такого в белых, а особенно в американцах, что они любую малость принимают за конец света? В то время как мир вертелся и будет вертеться бесчисленное множество столетий. Надо, как обычно, отшутиться, сказал себе Чиун, избавиться от Смита и вернуться к переписыванию романа.

– Что давит столь тяжким грузом на ваш дух? – спросил Чиун.

– Помните, как вы явились к нам впервые, когда мы только-только брали вас на службу? – вопросом ответил Смит.

– Воистину я помню, – сказал Чиун. – Вы ни разу не задержали выплату денег, сколь бы малыми ни были эти выплаты.

– Вашей основной задачей была подготовка Римо в качестве нашего исполнителя.

– Ассассина. Я должен был сделать из него ассассина, – поправил Чиун.

– Да, – подтвердил Смит.

– Не следует давать прекрасным вещам отвратительные названия. Исполнитель – это ужасное название, – наставительно изрек Чиун.

Он полагал, что оказывает Смиту величайшую услугу, куда большую, чем тот заслуживает. Когда в будущем он решит поместить объявление о приеме на работу новых людей на место Римо, что за люди явятся к нему по объявлению о найме «исполнителей»? Но если он даст объявление, что требуются ассассины, тогда он получит лучшие умы, тогда величайшие и благороднейшие мыслители со всего света явятся ко двору Смита. И Чиун почувствовал удовлетворение оттого, что дал Смиту этот добрый совет и ничего за него не запросил. Время от времени полезно оказывать любезности императору, просто чтобы напомнить ему, насколько он, в сущности, беспомощен без вашей мудрости и ваших суждений.