Уоррен Мерфи - Остров Зомби

Пригнувшись, он осторожно крался по крыше к вышке. Но тут охранник повернулся, разом увидев Руби, Чиуна и бросившегося к нему Римо. Вскинув винтовку, он прицелился в Римо и...

Ба-бах! Пуля 38-го калибра вошла часовому точно между глаз.

– Не надо бы этого делать, – пожурил девушку Чиун. – Он не повредил бы Римо.

– При чем здесь Римо? – удивилась Руби. – Он мог бы повредить мне. Если бы у него мозгов было побольше. Главная добыча для них – я. – Она улыбнулась неожиданно пришедшей мысли. – А случись что со мной, плакали бы твои двадцать процентов.

– Сорок, – поправил ее Чиун.

– Тридцать, – подытожила Руби. – Только следи за этим простофилей.

Римо повернулся к ним с недовольным лицом. Часовой, перевалившись через низкие поручни, полетел вниз, тяжело рухнув на крышу. Выпавшая из его рук винтовка, громыхнув по железу, подпрыгнула.

Римо побежал назад.

– Надо поскорее сматываться!

Корасон видел их снизу – темные силуэты на фоне почти белого неба Бакьи.

Вцепившись в аппарат, он подкатил его ближе и, уже не таясь, нажал нужную кнопку. Аппарат глухо заурчал и издал громкий треск.

Корасон промахнулся. Пучок зеленых лучей проплыл над крышей, никого не задев. Ударившись в дверь, ведущую на лестницу, он дернулся и слегка зацепил троих американцев призрачным сиянием.

Римо еле вымолвил:

– Нам бы лучше...

Он хотел прибавить «поторопиться», но язык не повиновался ему. С удивлением, безмолвно молящим о помощи выражением глянул он на Чиуна, но глаза старого учителя закатились, ноги задрожали и согнулись в коленях, и он медленно опустился на крышу. Римо замертво свалился на него.

У Руби не было времени предаваться размышлениям, почему она уцелела, а Римо и Чиун пострадали. Будет время – подумаем позже. Сначала – вещи поважнее. Самые главные. Добравшись до края крыши, она приготовилась совершить головокружительный прыжок со второго этажа и бежать сломя голову. Но в последнюю минуту обернулась. Римо и Чиун лежали, напоминая кипу подготовленного для стирки неразобранного белья – Римо представлял здесь хлопок, а Чиун – шитую шелком парчу.

Она снова приготовилась к прыжку и снова обернулась.

С тяжелым вздохом отошла от края и, прихватив винтовку охранника, подбежала к Римо и Чиуну.

– Вот, черт! Так я и знала, что этот лопух все испортит.

Корасону снизу не было видно, задели ли Римо и Чиуна первые лучи. Поэтому он продолжал поливать потоком зеленого света крышу, но из-за того, что они лежали, лучи проходили над ними, не причиняя дальнейшего вреда.

Но Руби Гонзалес не желала рисковать.

Чтобы лучше прицелиться, она легла на крышу и выстрелила в аппарат Корасона. Пуля, не попав в цель, только сняла металлическую стружку с угла ящика.

– Черт бы побрал эту пушку! – сплюнула девушка. – Если у охраны – такое оружие, то чего же ждать от этой страны!

Она стала было прилаживать к плечу винтовку часового, но Корасон и Эстрада уже втащили аппарат – от греха подальше – обратно в вертолет.

– А ну выходите, болваны несчастные! – заорал Корасон на солдат и охранников, испуганно прятавшихся под навесом. – Мигом – наверх. Хватайте их!

Сам Корасон укрылся за вертолетом. Пуля, посланная Руби, застряла в обшивке.

Руби повернулась к Римо и Чиуну.

– Ну, вы, вставайте же! Поднимайтесь! – молила она. – Надо идти. Пошевеливайтесь!

Но те лежали без движения.

Руби дала еще два выстрела по солдатам, карабкавшимся по лестнице на крышу дома напротив. Положение становилось отчаянным.

Римо и Чиун не двигались, а Руби было опасно задерживаться здесь дольше. Большой урон врагу она этим никчемным оружием нанести не могла и к тому же, продолжая стрелять, вызывала на себя огонь. Был риск, что шальная пуля прикончит Римо или Чиуна, лежавших без сознания.

Солдаты уже забрались на противоположную крышу и открыли стрельбу.

– Только передохнем все, и никто никого не спасет, – сказала Руби самой себе. Склонившись над Чиуном, она прошептала старику в ухо, надеясь, что тот слышит ее: – Я вернусь за вами. Слышите, вернусь.

Откатившись подальше от Римо и Чиуна, чтобы их не задели направленные в нее пули, Руби выстрелила еще пару раз. При каждом выстреле солдаты низко пригибались.

Руби продвигалась к стене, что выходила на пустошь, окружавшую тюрьму. Остановившись на краю крыши, она выстрелила еще два раза и закричала во всю глотку:

– Кончайте стрелять! Мы сдаемся!