Уоррен Мерфи - Проклятие вождя

– Видишь ли, – объяснил Римо, – я ищу кое-каких людей, которые просто помешались из-за одной штуки.

– Мне жаль этих идиотов, – искренне признался пацан.

– Они вне себя из-за одного предмета, на котором ты оставил свой автограф. Примерно как толпа возле «стены почтения».

– Да там собралась просто жалкая кучка.

– Тех, о ком говорю я, еще меньше.

– Возьми свои деньги, парень, – сказал пацан.

– Подожди. Если я их не накрою, то рано или поздно они накроют тебя.

– Но ведь ты не собираешься меня им передать?

– Нет.

– А почему? – Мальчишка тряхнул головой.

– Потому что они слишком строго карают за порчу собственности.

– А как?

– Например, вырывают сердце.

Мальчишка присвистнул.

– Так это они пришили политика и богатую даму?

Римо кивнул.

Мальчишка снова присвистнул.

– Я должен знать, что именно ты изрисовал за последнее время.

– Расписал.

– Хорошо, расписал.

– Дай подумать. Школьные туалеты.

Римо покачал головой.

– Два вагона на маршруте "А".

– Тоже вряд ли.

– Может, мост.

– Где?

– Возле Тремонт-авеню. В жилом квартале.

– А там не было церкви или какого-нибудь религиозного памятника?

Мальчишка покачал головой.

– Возможно, это была картина или что-то в этом роде.

– Я никогда не пишу поверх чужих работ. Только на вещах. На камнях и всяком таком.

– И на камнях?

– Конечно. Я всегда пишу на камнях.

– Где именно?

– Один раз в Центральном парке. Несколько раз в Проспект-парке. Собственно что такое камни?

– Где еще?

– В музее. Есть там один недалеко от Центрального парка. Там еще перед входом мужик на коне.

– А как выглядел камень из музея?

– Большой. Квадратный. С какими-то кругами и птицами, и все такое. Старинный. А птички такие, как будто их вырезал какой-то малыш.

– Спасибо, – поблагодарил Римо.

Неподалеку от Центрального парка Римо обнаружил Музей естественной истории, массивное каменное здание с широкими ступенями и конной статуей Тедди Рузвельта, мужественно глядящего на стремительную атаку дикарей, а точнее, на Пятую авеню, что проходит с другой стороны парка. Бронзовый Рузвельт возвышался над двумя стоящими возле него бронзовыми индейцами, столь же бесстрашно взирающими остановившимся взором на парк.

Римо пожертвовал деньги на музей и спросил, где здесь выставка камней. Служитель музея, одуревший от монотонной выдачи билетов, признал в нем человека, который как никто понимает значение природы и важность Музея естественной истории, и сообщил, что в музее очень много камней. Какой именно ему нужен?

– Большой такой, – объяснил Римо. – С надписью.

– Мы не коллекционируем надписи, сэр, – сказал служитель.

– Хорошо, у вас есть камни? Только большие, – Римо вдруг стало жарко, но не потому, что день был душным и влажным, а потому, что, если бы организация действовала, там заранее бы все выяснили и дали ему имя человека, с которым следовало связаться, и все было бы в порядке. А вместо этого он ищет камни в музее. Если он прав, то все дело можно закончить в один день. Дайте ему священный камень, и убийцы обязательно придут к нему.

– Собственно говоря, камни мы тоже не коллекционируем.

– Это особый камень. На нем гравировка.

– А, так вы имеете в виду отдел материальной культуры Южной Америки. Это направо, на первом этаже.

Римо прошел мимо чучела медведя, искусственных джунглей, двух высушенных мускусных быков и чучела яка, поедающего пион, и попал в полутемный зал с коллекцией огромных камней. На всех был затейливый резной узор. Массивные головы с приплюснутыми носами и миндалевидными глазами. Змеи, обвивающие длинноногих птиц. Воспоминания в камне о людях, исчезнувших с лица земли в ходе наступления западной цивилизации. Но, как говаривал Чиун, народ нельзя уничтожить мечом – только лучшей жизнью: меч убивает, но не меняет людей.

Впрочем, Чиун никогда не высказывался по поводу южноамериканской культуры, как полагал Римо, лишь потому, что этот регион был отрезан от остального мира, пока сюда в 1500 году не пришли европейцы. А поскольку предки Чиуна, скорее всего, здесь никогда не служили, он и считал, что эта местность еще не открыта.

– Ты, наверное, имеешь в виду, что никогда не читал книг о культуре этих народов, – уточнил тогда Римо.

– Я имею в виду, что эта местность еще не открыта, – повторил Чиун. – Дикие края, населенные странными людьми, как и в вашей стране, пока я не прибыл сюда. Хотя на твоей родине мне было легче, потому что там много потомков европейцев и африканцев Но уж поскольку я ее открыл, будущие поколений Синанджу будут знать о вашей загадочной, непостижимой нации.