Уоррен Мерфи - В объятиях Кали

Но старейшина понимал, что Богиня, которую создали он и его народ, удовлетворит только его смерть, и потому, обнажив шею, склонил голову пред Мастером Лу.

Лу издал мучительный крик, но даже высокоразвитое чувство справедливости Синанджу не смогло противиться гневу Богини, и тот, вскипев в нем направил его могущественные руки. Вытащив опять желтый платок, он обернул его вокруг шеи старика и сильно затянул. Мгновение – и Старейшина лежал, поверженный, у подножья статуи.

Лу рухнул рядом, вопль поражения вырвался из глубины его отныне порочной души.

А статуя усмехнулась снова...

– Ладно, Чиун, – с отвращением произнес Римо. – Статуя? Улыбнулась? Не морочь мне голову.

– Некоторые вещи становятся реальностью прежде, чем обретут форму, – сказал Чиун.

– Вот, смотри. Я покажу тебе. – Он приподнял деревянный стул, стоящий у письменного стола. – Ты не будешь отрицать, что это стул, правильно?

– Согласен. Стул, – признал Римо. Склонившись над столом, Чиун набросал на листе бумаги рисунок того же самого деревянного стула.

– И это тоже стул?

– Да. Полагаю, что так, – осторожно согласился Римо.

Чиун спрятал руки в рукава кимоно.

– А вот здесь ты, Римо, ошибаешься. Ни эта деревяшка, ни лист бумаги, разрисованный чернилами, – не есть стул. Они играют его роль только потому, что тебе так удобно.

– Гм.

– Настоящий стул находится в твоем сознании, сынок. Хотя и он уже вторичен. Первый оригинальный стул – это идея в сознании кого-то, давно забытого. Но реальна именно идея. Материальное воплощение – только ее дом.

– Для меня все это несколько сложно, – сказал Римо. – Философствовать – не мое предназначение. Мое предназначение – убивать людей.

– Нет. Твое предназначение – быть великим наемным убийцей. Но ты в своем упрямстве низводишь свое мастерство до примитивного “убивать людей”. Именно до этого скатился Мастер Лу, став заурядным убийцей у подножья статуи Кали. Он не был больше Мастером, он стал убивать людей, оказавшись во власти настоящей Богини – силы, воплотившейся в куске глины. Но сила-то была и прежде воплощения.

– Зачем ты говоришь мне все это? – спросил Римо. Лицо Чиуна выражало сильное душевное волнение.

– Я хочу, чтобы ты во всем разобрался, Римо. Не сомневаюсь, что ты встретился с той же силой, что и Мастер Лу.

– Посещение Цейлона до Рождества не вписывается в мои планы, – сказал Римо. Чиун вздохнул.

– Если ты ощущаешь присутствие Кали здесь, значит Она не на Цейлоне, – терпеливо объяснил старик.

– Кто тебе сказал, что я ощущаю чье-то присутствие? Меня преследует запах. В этом нет ничего сверхъестественного. Может, мне надо всего лишь сменить дезодорант.

– Помолчи и дай мне рассказать историю до конца.

– Хорошо, только я никак не уразумею, какое отношение это все имеет ко мне.

– Со временем поймешь. Позже. А теперь выслушай меня.

– Лу совершал убийства одно за другим для Богини, и с каждой новой смертью его силы и мастерство таяли. Каждый раз, когда тела с синей меткой на лбу замирали у его ног. Лу падал с рыданиями на землю, и ему казалось, что он совокупляется с изваянием, даря ей свое семя. На следующее утро после очередного убийства, у Богини отрастала новая рука, а Лу уводили отдохнуть на ложе из цветов. Там он спал несколько дней кряду – так много сил затрачивал он на эти ритуальные убийства. Теперь он принадлежал Кали, и мастерство Синанджу, в котором Лу совершенствовался всю жизнь, служило теперь только желаниям его любовницы.

Спустя два года, почти все население Батасгаты было принесено в жертву Богини, а сам Лу, состарившись прежде времени, стал слабым, больным человеком.

Среди людей, наблюдавших его постепенное угасание, была одна девушка, служительница Кали. Молодая и красивая, она всем сердцем принадлежала Богине, но ее удручал несчастный вид некогда цветущего мужчины, от которого теперь остались только кожа да кости и который проводил время в постели, поднимаясь только для того, чтобы совершить очередное убийство. Остальные жители деревни боялись Мастера Лу и заходили к нему только по праздникам, но эта девушка осмелилась войти в его убранную цветами хижину из соломы и стала ухаживать за ним, пытаясь вернуть ему здоровье.

Она не добилась больших успехов, физическое состояние Лу по-прежнему оставляло желать лучшего, но общество молодой женщины облегчило израненное сердце Мастера.

– Ты не боишься меня? – спрашивал он.