Уоррен Мерфи - Заговор на Нуич-стрит

Престарелый азиат, облаченный в алое кимоно, осведомился, почему доктора Брайтуэйта не научили в детстве правилам приличия и где он, доктор, воспитывался, что считает себя вправе нарушать процесс творческого восприятия личности?

– Гамбургер, о котором вы говорили. Откуда пациент взял его?

– Из грязи, неведения и глупости.

– Нет, как называлось то место, где он его купил?

– Оно должно называться «Пес и сукин сын»! Название – «Халлоранс хэппи гамбургерс».

– Понятно. Ну, конечно, теперь я понимаю, – сказал доктор Брайтуэйт. – С такой нервной системой, как у него, он, естественно, впал в полукоматозное состояние.

– Потому что нарушилась его внутренняя гармония!

– Нет, нет! Глютамат натрия, вот в чем дело. Для сети закусочных «Халлоранс» гамбургеры изготовляют из низших сортов мяса и из жил. Они продаются по дешевке, а чтобы сделать их съедобными, туда добавляют побольше глютамата натрия – так называемой «вкусовой приправы». От этого страдают иногда даже обычные люди, а с его нервной системой… он просто впал в кому.

– Вы говорите загадками.

– Вы были правы, все дело в гамбургере!

– Дело в нечистоте животного жира, в потворстве собственным низменным инстинктам и в отсутствии самодисциплины.

– Нет, в глютамате натрия.

– Говорю вам, сын Мастера Синанджу нарушил гармонию и чистоту своей сущности! Я объясняю просто и доступно, а вы твердите «глютамат натрия». Что это такое?

– Глютамат натрия – это химическое вещество.

Старик кивнул.

– Оно содержится в пище.

Старик кивнул.

– Оно было в гамбургере, который съел пациент.

Старик кивнул.

– Глютамат натрия подействовал на его нервную систему.

Старик кивнул.

– Из-за этого его чрезвычайно чувствительная нервная система вышла из строя.

Старик ухмыльнулся.

– Вы чрезвычайно глупы, а еще врач. Я ни слова не понял. Пройдемте к моему сыну. Ему лучше?

– Пока нет, но мне кажется, что скоро наступит улучшение. Может быть – сегодня, а скорее всего – завтра или послезавтра.

– Прошу вас об одолжении, – сказал старик.

Брайтуэйт изобразил почтительное внимание.

– Когда я объяснял вам, почему пострадал этот человек, то оговорился и случайно назвал его сыном Мастера Синанджу, хотя он и белый.

Брайтуэйт кивнул. Он помнил эту идиотскую болтовню.

– Вашему пациенту об этом знать не нужно. Если он станет считать себя в душе корейцем, то не сможет жить с этой мыслью, ведь я называю его белым.

– Он принадлежит к европеоидной группе, – согласился доктор. – Я бы сказал – смесь средиземноморского и северноевропейского типов. Судя по слегка выдающимся скулам, в нем может быть славянская кровь. Одно можно сказать с уверенностью: он относится к белой расе.

– Называть его белым могу только я, понятно?

Вечером, пока пациент доктора Брайтуэйта боролся с остаточным действием глютамата натрия, старый азиат, казалось, был счастлив. Он что-то мурлыкал под нос и поцеловал пациента в лоб. Время от времени улыбался и даже слегка пританцовывал на месте. Но стоило пациенту открыть глаза, моргнуть и спросить: «Где я?», старик неожиданно пришел в ярость, замахал хрупкими костлявыми руками и завопил:

– Ты умер! Ты должен был умереть! Неблагодарный, ужасный, недисциплинированный белый человек! Ты – белый, и всегда будешь таким, ты белым родился и белым умрешь! Белый человек со своими гамбургерами!

– Чиун, ради Бога, перестань. Что произошло? – спросил пациент доктора Брайтуэйта и удивленно посмотрел на ремни, притягивающие к столу его конечности. – Кто этот чудак со стетоскопом?

Престарелый азиат разозлился еще пуще.

– Кто этот?! Кто тот?! Что это?! Что то?! – еще громче заверещал кореец. – Тебя интересует всякая ерунда, ты задаешь дурацкие вопросы, но не интересуешься тем, что второпях запихиваешь в рот!

Терпению доктора Брайтуэйта настал конец. Он решил немедленно покинуть этот сумасшедший дом, известив доктора Смита о том, что пациент выздоравливает. Он по горло сыт этим цирком, упрятанным на барже под кучами угля.

– Послушайте, вы, – строго сказал он пациенту, – опустите сейчас же голову на стол!

– Чиун, где мы находимся? – спросил пациент, не обращая на доктора никакого внимания.

– Ах, как это важно! Это тебя интересует, ты без этого не выживешь! – закричал азиат по имени Чиун. В его воплях слышались, однако, нотки удовлетворения.

– Вас зовут Римо, не так ли? – спросил Брайтуэйт. – А как ваша фамилия?