Эдди Шах - Оборотни

— А вы не делаете проверок на зараженность вирусом?

— Регулярно. — Вопрос вызвал раздражение у Такера. Он не хотел подключать эту женщину к делу. — Все хорошо, пока знаешь, что искать. Но ведь эти файлы никогда не открывались. Не было в этом потребности. Вирус мог быть занесен давно. Даже тогда, когда мы ничего не знали о вирусах. Он просто поджидал, никак себя не проявляя, когда мы обратимся к этим старым архивам. Все началось с этого Северного Оленя. Не представляя, о ком речь, мы хотели проследить его прошлое по файлам. Никто не обращался к ним почти пятнадцать лет.

— А мой терминал все еще действует. Он связан с Лэнгли.

— Если отключить основной компьютер, вся система хромает. Его диапазон огромен: от ваших расходов до вопроса о том, кто в действительности убил Джона Кеннеди. Отключите его, и у наших врагов будет выходной день. Если он выйдет из строя, люди вскоре станут задаваться вопросом, что происходит. Как долго сможем мы удерживать наши секреты? Нам еще недоставало, чтобы Советы узнали об этом балагане. Хотя не исключено, что они могли быть его инициаторами. При всех текущих переговорах о мире и торговле мы меньше всего желали бы обнаружить, что КГБ все еще занимается своими старыми трюками. И мы должны защищать своих агентов. Даже если им за шестьдесят и они давно одряхлели.

— И в этом все дело?

— Да. — Такер выбросил второй окурок в окно.

«Придется вскоре уходить. Они же добивают меня», — с тоской подумала она.

— Мне потребуется индекс. Список всего, что было стерто.

— О’кей. Есть вопросы?

— Скажите, почему я? Ведь в Лэнгли достаточно спецов по сбору и распространению информации.

— Потому что мы не знаем, кто ввел этот вирус. Лучше, чтобы вопрос решался на стороне. Вас обучали выходить с новыми идеями. Пришло время показать, насколько вы действительно в этом преуспели. — Такер нажал на ручку двери и вылез из машины. — Поезжайте. Я подожду вылета в терминале. — Он закрыл дверцу, но потом нагнулся к окну, когда она включила мотор. — Забыл. До того как компьютер вышел из строя, он высветил один факт о Северном Олене. Мы завербовали его после войны. Он немец. Едва ли служил в СС. Скорее, в СД.

— А что это такое?

— Части особого назначения. Состояли из парней, с которыми приходилось считаться.

— И для чего мы их использовали?

— Не знаю. Вероятно, их обучали методам разведки. Готовили для Управления стратегических служб в качестве агентуры в Европе. Вот все, что нам удалось извлечь из компьютера. — Он снова распрямился и улыбнулся ей. — Увидимся, Билли Вуд.

— Пока, Фил. — Она смотрела, как он шел к терминалу.

Это была неожиданная возможность. Ее прорыв в круг значимых.

Круазетт

Канны

Юг Франции

Отель «Карлтон» венчает собой все знаменитые отели, которые тянутся по набережной Круазетт в Каннах. Именно там лучше всего наблюдать за людьми, которые что-то собой значат, именно там богатые и знаменитые могут быть самими собой, ни у кого не вызывая смущения или протеста своими излишествами. Никто не спрашивает там, подлинны ли драгоценности — в Каннах это не имеет значения. Имеет значение само лишь пребывание там, возможность там себя показать.

Здание, гордящееся своим величием и выходящее парадным фасадом на средиземноморскую голубизну (она сохраняется даже во второй половине декабря), устремлено к небу двумя куполами-чашами, которые символизируют своей совершенной формой изумительные женские груди. Это создание влюбленного архитектора, напоминание о Ла Белль Отеро, самой красивой и самой знаменитой куртизанке Франции на рубеже нашего века. Левый купол немного больше правого, что является пикантным свидетельством стремления архитектора к фактографической объективности.

Наступило время после утренней кутерьмы, когда опытные завсегдатаи Канн устремляются из своих гостиниц к морю, зная, что лучшие места за столиками ресторанов на пляже будут освобождены семьями, которые уже устали от раннего пребывания на воздухе и направляются за покупками и развлечениями для себя и своих детей. Распутники, а их круглый год в Каннах более чем достаточно (от студентов и домохозяек, которые оплачивают свои отпуска, до закаленных профессионалов из Парижа, подрабатывающих на Рождество), отрываются от своих ночных занятий в спальнях, чтобы подцепить ранних клиентов и подготовиться к дневному приему вина, обмену недвусмысленными взглядами и к сексуальным упражнениям с незнакомцами или незнакомками, на которых тратится несколько коротких мгновений. Дельцы, сводники, сутенеры, пляжные рабочие, военные отставники, водители такси, официанты ресторанов, разномастные искатели приключений в одно мгновение появляются отовсюду, с разных сторон, превращая Круазетт в самую оживленную и яркую уличную артерию Европы.