Б.У.Л. Нортон - Конвой

Заглушив двигатель, Утенок долгое время молча сидел, бездумно глядя в засыпанное песком лобовое стекло. Мелисса начала нервничать. Сам того не замечая, тракер продолжал вести внутреннюю борьбу, переваривая и анализируя тс мысли, что занимали сейчас его мозг. В конце концов, когда напряжение достигло предела и стало невыносимо, женщина достала из кармана монету в один цент и положила на колено Утенка.

— За твои размышления, — ответила она на его вопросительный взгляд. — Если ты собираешься подумать теперь об этом, можешь с таким же успехом сказать все вслух.

— Мне кажется, я и так наговорил уже больше дерьма, чем было нужно.

— Что ты имеё шь в виду?

Тракер откинулся на спинку сиденья и, прежде чем ответить, закурил сигарету.

— Похоже, я кое-что преукрасил. Я открывал рот для этих репортеров целый день, чтобы сказать, что МЫ хотим и для чего вообще нужен Конвой.

— Ну и что?

— А что, если я не знаю, о чем говорю?

— В самом деле?

— Может быть — да, а может быть — нет, — медленно, словно нехотя, ответил мужчина. — Но в одном я уверен. Я не оратор и никому больше ничего не скажу.

— Если не ты оратор, то кто же? Политики? Нефтяные компании? Может быть полиция?

Утенок покачал головой, как будто старясь сложить разрозненные части вместе.

— Я не знаю, — ответил он. — Я ввязался в это, потому что некто сунул свой нос в это дело.

— Мне очень жаль. Ты хочешь вернуться назад?

— Нет! Черт, я не могу теперь вернуться никуда, никаким образом. Я думаю, это, вероятно, одна из тех вещей, которую ты до конца так и не поймешь. Ты всего лишь прыгаешь в кабину и едешь, и это все. Давай лучше поговорим о чем нибудь другом.

— О'кей. Откуда ты? Из каких мест?

Утенок улыбнулся, уловив профессиональные нотки в её голосе. Он окинул взглядом кабину Мака.

— Ты сидишь в этом, — сказал тракер. — Я родился в Эль-Пасо. В настоящий момент у меня есть место в Альбукерке, где я могу повесить свою одежду. А как насчет тебя?

Мелисса показала на два своих чемодана, лежащих в спальном отсеке.

— Вот. Я оставила то место в Лос-Анджелесе, где могла бы повесить свою одежду, два дня назад.

— Куда ты направляешься? Женщина развела руками.

— А что тот парень, о котором говорил репортер?

— Билл? С ним все кончено. Это было всего лишь крупной ошибкой.

— Насколько я слышал… мне кажется, это такая ошибка, которую ты совершала не оди^ раз.

— Ну и что? Тебе-то какое дело?

Утенок явно повернул разговор не в ту сторону. Мысли женщины начали заполнять фразы, которые ей хотелось сейчас произнести вслух. Злые фразы…

— Извини, — проговорил Утенок с такой обезоруживающей искренностью, что гнев Мелиссы тут же прошел. — Я думаю, сказывается вся эта проклятая ситуация. Я не хотел обидеть тебя.

Мужчина ненадолго замолчал. Так и не дождавшись от Мелиссы ответа, он продолжил тихим, почти неслышным голосом:

— Я подумал… сейчас все изменилось. Мы далеё не можем знать наверняка, кто гонится за нами а кто пошел еще дальше… Ну, и, я подумал… Если ты хочешь сойти, я полагаю, что смогу остановиться где-нибудь неподалеку и высадить тебя.

— Ты шутишь? — Мелисса положила фотоаппарат на сиденье между собой и мужчиной. — Самая крутая вещь в моей карьере произошла тогда, когда я забралась в эту спальню. Эти фотографии стоят тысячи, даже больше… если я решу позже написать об этом книгу. А кроме того…

— И что? — голос Утенка наполнился холодной яростью. В этих двух словах вылилась наружу злость эксплуатируемого в корыстных целях.

Но женщина была не трусиха и не дурочка.

— А кроме того, я хотела сказать, это стало намного большим для меня, чем просто заданием. Не только работой. Здесь действительно что-то происходит, что-то важное. Я не знаю, что это такое. И не думаю, что ты знаешь, как это назвать. Но есть фотографии или их нет — я хочу быть часть происходящего.

— Конечно, — Утенок не раз слышал нечто подобное.

— Хорошо, что ты хочешь, чтобы я сделала? — выкрикнула Мелисса в раздражении. — Выбросила эти пленки? Какого дьявола?

Тракер посмотрел на неё отсутствующим взглядом.

— Это доказывает, как сильно ты хочешь быть частью всего этого, — ровно произнес он.

Голос Вдовы нарушил установившеё ся между ними молчание:

— «О, Эррол, Эррол. Я всегда любила тебя».

Глядя прямо в глаза мужчины, Мелисса протянула руку и взяла с сиденья камеру. Она открыла заднюю стенку фотоаппарата и стала вытягивать из него полуотснятую пленку. Потом журналистка открыла боковой карман своей сумки и вынула оттуда ролик, снятый этим вечером. С деланной улыбкой, дразня Утенка, она показала ему эти две пленки. В следующеё мгновение Мелисса открыла окно со своей стороны и швырнула их в разыгравшуюся бурю.