Патриция Хайсмит - Два лика января

Честер снял трубку. Голос у него был сонный.

— Это Джо, — сообщил Райдел. — Извините, что разбудил. Но хочу предупредить: если вы сегодня вылетите в Штаты, я узнаю об этом прежде, чем ваш самолет сядет в Нью-Йорке. Понимаете, что я имею в виду, Фил?

Фил понял и с раздражением бросил трубку. Райдел закурил сигарету и в задумчивости откинулся на спину. Он думал о Марте и Кенни. Без сомнения, их уже допрашивала полиция, пытаясь выяснить, что собой представляет их брат. В возрасте пятнадцати лет у него был привод в полицию за изнасилование и проникновение со взломом… Райдел перевернулся на живот и оперся на локоть. «Он не мог убить», — убежденно скажет Марта. «Он не преступник, — заявит Кенни. — Чтобы стать преступником, необходимы определенные склонности… Да, он закончил юридическое отделение в Йельском университете. Но почему вы спрашиваете меня? Можете позвонить туда и выяснить… Судя по тому, что сообщалось в газетах, кассир в Кноссе не знает его имени. Может, он видел кого-то другого, не моего брата?» Райдел подумал, что должен написать им. Он нахмурился: все та же самая проблема. Как объяснить, почему он помог Честеру тогда, в гостинице? Нет, уж лучше не писать совсем. К тому же письмо придет из Парижа, и полиция может догадаться, что он там. Главное, его брат и сестра знают, что он на свободе и, вероятнее всего, жив. Что толку писать Марте: «Я в Париже и вынужден скрываться, потому что ложно обвинен»? Или что-нибудь в этом роде. «Ложно обвинен» — не совсем правильно и точно.

Райдел позвонил в «Монталамбер» около одиннадцати из бистро на Левом берегу, расположенного неподалеку от гостиницы.

Ему ответили, что мсье Ведекинд съехал.

Райдел усомнился: Честер мог попросить отвечать так каждому, кто будет его спрашивать.

— В самом деле? Но я разговаривал с ним в восемь. Он что же, выехал несколько минут назад?

— Мм… В начале десятого. — Ответ был исчерпывающим.

— Благодарю.

Райдел вышел из бистро и направился в сторону «Монталамбера». Он вглядывался в лицо каждого, кого встречал на пути. Когда до дверей гостиницы оставалось двадцать футов, Райдел решил войти.

Портье был другой, не тот, которого он видел вчера.

— Могу я видеть мсье Ведекинда? — спросил Райдел.

Портье заглянул в регистрационную запись постояльцев и ответил, что мсье Ведекинд отбыл.

— Благодарю. — Теперь Райдел знал, что это было правдой.

Он вышел из гостиницы, раздумывая, что делать. Обзванивать различные авиакомпании, выясняя, нет ли в списках их пассажиров Филиппа Ведекинда, или поискать его в других гостиницах? «Вольтер», «Лютеция», «Сен-Пэр», «Па-де-Кале»? Большие и известные. Именно их обычно предпочитали американские туристы. Гостиница «Георг V» была во вкусе Честера, но она слишком крупная и потому приметная. Скорее всего, он переехал в какую-нибудь маленькую. Райдел вздохнул. В парижском телефонном справочнике список гостиниц занимал несколько страниц. Едва ли не на каждом углу в Париже имелась гостиница. Мысль о том, что в поисках Честера придется обходить или обзванивать все подряд, повергла Райдела в уныние. Вчера он был удачливее и вычислил Честера в «Монталамбере» с третьей попытки.

Райдел сомневался, что Честер покинет Париж, не получив хотя бы одно письмо из Штатов. В принципе, он мог позвонить в Нью-Йорк, но вряд ли сделает это, не желая таким образом связывать имя Ведекинда со своими напарниками в Штатах, как не пожелал связывать с ними имя Чемберлена.

Так или иначе, но одно Райдел знал наверняка: Честер все еще в Париже. Возможно, сидит в Орли в ожидании самолета, но еще не успел улететь.

Райдел позвонил в Орли.

Телефонистка была любезна и терпелива. Она потратила более пяти минут, просматривая список пассажиров, и наконец сообщила, что Филиппа Ведекинда в нем нет. Райдел поблагодарил ее.

А может, Честер остановился у знакомого. В Париже это возможно. Однако сомнительно, чтобы он поехал к своему знакомому в воскресенье в столь ранний час. А вдруг он отправился на поезде в Марсель, рассчитывая там пересесть на самолет или корабль?

Райдел пожал плечами. Он купил газету, зашел в кафе и заказал кофе.

На первой странице была напечатана его фотография. Это был снимок для паспорта. Когда первое потрясение прошло, Райдел осознал, что это могло случиться вчера и даже позавчера, в Афинах. Если бы фотография попала в газету вчера, Ивонна не приняла бы прошлым вечером его приглашение поужинать.

Снимок был похожим. Такой же прямой взгляд и серьезное выражение лица. Райдел откинулся на спинку стула и огляделся вокруг. В баре кроме него был еще один посетитель: толстяк в шляпе и пальто, сидевший спиной к Райделу. И больше никого, если не считать бармена и уборщицу, которая мыла шваброй кафельный пол. На фотографии у Райдела была короткая стрижка ежиком без пробора. Около года назад он снова начал зачесывать волосы налево, как делал это всегда, но, уезжая из Афин, сделал пробор с другой стороны, попробовав перед этим расчесывать его посредине. Не такая уж большая маскировка, но хоть что-то. Однако напечатанная в газете фотография встревожила его. Он мог изменить внешность, например подстричь покороче волосы, но это не изменит его фотографию в итальянском паспорте.