Пол Галлико - Посейдон

— Есть там кто-нибудь живой?

— Боже праведный, — прошептал Мюллер. — Они говорят с нами. Но как им это удалось?

Голос был ровный, бесстрастный, без интонаций. Он продолжал:

— Есть там кто-нибудь? Говорит капитан первого ранга Торп, командир спасательного фрегата «Монро» ВМС США. С вами установлена двусторонняя громкая связь. Если вы откликнетесь, мы вас услышим.

Мюллер широко открытым ртом ловил вязкий, зловонный воздух:

— Да, да! Мы здесь!

— Хорошо! Мы слышим вас. Сколько вас там?

— Нас одиннадцать человек. Шестеро мужчин и пятеро женщин. Мы погибаем. Нам нечем дышать. Вы можете вызволить нас отсюда?

— Да. Потерпите еще немного. Мы не можем разрезать обшивку автогеном, у вас слишком мало кислорода.

Рого вдруг взорвался:

— Потерпите, мать вашу! Какого черта, вы думаете, мы карабкались сюда? Чтобы задохнуться? А ну-ка, живо вытаскивай нас, ублюдок!

Бездушный механический голос без тени сочувствия отвечал:

— Сначала мы должны подать вам кислород. Сейчас устанавливают турбобур, насосы и шланги. Сохраняйте спокойствие. Кислорода у вас больше, чем вам кажется. Не двигайтесь. Не разговаривайте без крайней необходимости. Дышите реже и ровнее.

Роузен поднял глаза к своду.

— Моя жена. Ей очень плохо.

Мюллер добавил:

— Похоже, у нее сердечный приступ.

Голос ответил.

— Здесь есть врач. Он поговорит с вами. — Пауза. — Говорит лейтенант Уорден, судовой врач. Каковы симптомы?

Как это ни странно, но все вдруг почувствовали, что им есть, чем дышать. Мюллер ответил, запинаясь:

— Однажды я был свидетелем сердечного приступа. Боль в груди. Губы все синие. Она задыхается.

— Успокойте ее. Ослабьте одежду. Мы спешим вам на помощь.

— Если успеете, — пробормотал Шелби. — Если мы все тут не утонем.

Чувствительные микрофоны уловили его слова.

— Мы считаем, что корабль еще какое-то время продержится на плаву.

— Он сказал, ослабьте одежду, — вступил Роузен. — Какую одежду?

— Расстегните бюстгальтер, — предложил Мюллер.

— На виду у всех? Да ни за что!

— Перестаньте вы, Мэнни! — раздраженно бросил Рого.

Джейн Шелби наклонилась к Белль, просунула руку ей под спину и отпустила застежку.

— Не время манерничать, — сказала она.

— Папа, папа, помоги мне! — стонала Белль.

— Успокойся, успокойся, мама. Они вот-вот будут здесь.

— Знаете, — прошептала мисс Кинсэйл, — а ведь не важно, был бы у нас топор или нет. Доктор Скотт всегда знал, что делал.

Потянулись тяжкие, нескончаемые минуты в липкой, вязкой духоте. Время от времени они включали тускло светившие фонари и смотрели друг на друга в ожидании то ли чудесного спасения, то ли неминуемой гибели. Вдруг снаружи послышались глухие удары и какой-то скрежет. Металлический голос произнес:

— Оборудование установлено. Мы будем подавать вам кислород и одновременно резать обшивку? Где вы точно находитесь? Вплотную к корпусу?

Мюллер ответил:

— Нет. Мы в тоннеле гребного вала. От нас до корпуса примерно десять футов.

Шелби отчего-то подумал, сколько же еще жизней могут унести эти несколько оставшихся минут. А если «Посейдон» даст крен и увлечет спасателей вместе с ними на дно? И тут его вдруг охватило равнодушие.

К чему, зачем, во имя чего жить, даже если их и вытащат из этой ловушки?

Сьюзен думала: «Нас спасут. Какой я стану в новой жизни? Должна ли я открыть свою тайну? И падет ли на меня тень позора и презрения?»

Наверху что-то застрекотало, как пулемет, затем стихло, снова загремело и переросло в нескончаемый воющий лязг.

Мюллер сказал:

— Нонни, они начали сверлить. — Затем добавил: — Если Господь Бог такой уж шутник, тут-то нам всем и конец.

Механический голос произнес:

— Мы прошли внешнюю обшивку. Вы держитесь?

Роузен в ответ прохрипел:

— Бога ради, скорее. У мамочки руки ледяные.

Все молчали. Бур вдруг пронзительно взревел и пропорол внутренний слой обшивки прямо у них над головами. На какой-то миг они увидели его жало, неистово бившееся о края высверленного им отверстия. Затем бур исчез, и вместо него зазмеился черный шланг, пропущенный примерно на фут ниже кромки корпуса. Сверху раздались ритмичные удары, и в тоннель хлынул освежающий, прохладный поток воздуха, от которого у всех тотчас закружилась голова. Раздались первые робкие возгласы радости, в мгновение ока переросшие в бессвязные крики, смех и хохот, словно они все разом дружно опьянели.

И тут, как будто этот прокол задел какой-то важный нерв, корабль вновь стал дрожать, стонать и скрипеть. В машинном отделении что-то рухнуло и покатилось со звоном и грохотом. «Посейдон» весь затрясся, снаружи послышались топот ног, лязганье металла и какие-то неясные команды.