Поль-Франсуа Уссон - Кристаль

Ладонь обжигало холодом — это было болезненное и одновременно приятное ощущение. Наконец Анжела разжала пальцы и стряхнула полурастаявший снег, стараясь больше ни о чем не думать. Потом наскребла еще снега, слепила плотный снежок и бросила его в темноту.

Ей вспомнились зимние баталии времен ее детства. Игра в снежки, штурм снежной крепости… Хохочущие лица и постоянные насмешки над ней… Что на самом деле чувствует несчастный снеговик, невозмутимо стоящий под шквалом снежков и смешков, перерастающих в крики?..

Анжела отряхнула руки, рассыпая крошечные поблескивающие кристаллики снега. Может быть, в них заключалась душа Кристаль?..

«Снег — это просто иллюзия. Невидимое покрывало, наброшенное мне на плечи ветром странствий. Дурной сон. Недолгое забытье. Я — мое собственное видение. Надо очнуться. Если я сейчас открою глаза, то увижу салон самолета, безмятежных пассажиров? Из динамиков зазвучит успокаивающий голос пилота? И получу ли я свой багаж сразу после приземления?..»

— Анжела!.. Анжела!

Бьорн звал ее, распахнув дверцу своего «мерседеса».

— Иду, комиссар!

Два мокрых отпечатка на ее джинсах повторяли форму ягодиц. Анжела ощутила некоторую неловкость и, спускаясь по ступенькам, машинально похлопала себя ниже спины, чтобы стряхнуть остатки снега. Но когда она спустилась, Бьорн жестом ее остановил:

— Завтра… Завтра поговорим!

С этими словами он захлопнул дверцу и так резко тронулся с места, что Анжела почувствовала себя не столько обиженной, сколько растерянной. Скорее даже — полной идиоткой.

Потом она снова села на ступеньки и подумала о недавно открывшихся удивительных совпадениях — о фотографии Бьорна, стоявшего перед церковью в ее родном городке, о брате-близнеце Имира и о своей собственной сестре-близняшке…

«Как относиться к совпадениям? Может быть, это плоды, выросшие из крошечных, почти невидимых зерен? Или грандиозные землетрясения и обвалы, первопричиной которых стали почти незаметные сдвиги почвы?.. Двадцать последних лет моя жизнь течет широкой рекой, которую ничто не может остановить — даже встречные течения, даже водовороты, заставляющие вспомнить о подводных обитателях мезозойской эры… Берега размываются, и река выедает себе пространство у земли… А вдоль берегов то и дело попадаются заурядные случайности, небольшие совпадения… Они тянутся вдоль всей нашей жизни, словно ряды кариатид, — до тех пор, пока не начинают рушиться под тяжестью собственного веса. И тогда река жизни бездумно увлекает их с собой. Они поглощаются, рассыпаются, дробятся; обломки сглаживаются, полируются, превращаются в мелкую гальку — и в один прекрасный день река снова выносит их на поверхность. Они появляются над водой, словно глаза крокодила, они предательски манят… Как их распознать, различить, определить, как понять, почему они оказались в воде и какая сила потом вытолкнула их именно в этот момент? Пытаются ли они доплыть до устья реки? Умеют ли они плавать? Сколько будет длиться их путешествие — до бесконечности?.. Признаки моей эрозии… Знаки или просто совпадения? Эта река неотделима от меня. Я — ее русло и ее вода. Огромные кувшинки моих снов убаюкивают меня иллюзиями. Я не вольна ничего сделать. Я лишь стремлюсь к той огромной дельте, где соединяются все жизни, сколько их есть на свете, и там я наконец успокоюсь и застыну в неподвижности…»

Никто не знает, что произошло.

Все вдруг содрогнулось: земля, ночь, деревья, скованные зимним сном. Их раскрывшиеся глаза были узкими, холодными, осуждающими…

Некоторые подумали о крыльях Золотой бабочки — легком, едва ощутимом дуновении, предвещающем ужас и великие потрясения. Огромная бабочка расправила крылья и окунула их в кровь — словно в красную пыльцу…

Затем она взмыла вверх — бабочка-охотница, высматривающая добычу в трещинах коры. Ее огромные крылья рассекали воздух над кронами деревьев. Это была великолепная бабочка, сверкающая золотой броней, становящейся все прочнее по мере того, как она забирала одну душу за другой. Ласкающие прикосновения ее острых крыльев разрезали хрупкую плоть. Лучше всего было оказаться в их тени… Смеженные белые веки фьордов распахивались, глаза вглядывались в ночь, и в них вспыхивал ужас при виде огромной бабочки со смертоносными крыльями… Что же произошло? Неотвратимая тень добиралась до чистых душ, забирая у них золото и свет. Жар сменялся холодом. Последний всплеск недоверия. Охваченная сомнением, бабочка повернула обратно на север, в глубину таинственного леса. Сейчас крыльям было легче, хотя они и отяжелели под грузом золота. Их цвет изменился: на них было меньше белого, больше красного.