Франсуа-Поль Алибер - Мучения члена

Франсуа-Поль Алибер родился 18 марта 1873 года в Kapкассоне, где и прожил до самой смерти 23 июня 1953 года. Он работал конторским служащим в мэрии, а позже занял должность генерального секретаря и в 1930 году возглавил Городской театр, для которого написал несколько адаптаций Еврипида и пьесу «Навзикая», вдохновленную Гомером. Как это ни парадоксально, всю жизнь Алибер открыто придерживался консервативных и даже реакционных взглядов, а в литературе явственно тяготел к классическим формам.

Его подчеркнуто классическая поэзия имела определенный успех. Алибер — автор 42‑х сборников стихов, публиковавшихся с 1907 года. По выражению Жана-Жозе Маршана, «его поэзия застыла на полпути между Валери и Моррасом». Робер Сабатье уделил ему немало внимания в 8-м томе своей монументальной «Истории французской поэзии» (1982), сравнивая с Андре Шенье и Альфредом де Виньи, с одной стороны, и с Жаном Мореасом и Полем Валери, с другой. Однако ныне поэт Франсуа-Поль Алибер прочно забыт.

Решающей стала для него встреча с Андре Жидом, которая произошла в 1907 году в Баньоль-де-Гренад. Об их тесной дружбе свидетельствует длительная переписка. Алибер начал публиковаться с 1909 года в «Нувель ревю франсез», а также писал для «Шантье» и «Кайе дю Сюд».

В наши дни имя Франсуа-Поля Алибера известно благодаря его тайным эротическим произведениям.

Его гомосексуальный роман «Мучения члена» был подпольно опубликован в 1931 году Рене Боннелем тиражом 95 экземпляров. Андре Жид выступил посредником между Алибером и Роланом Сосье, в ту пору ответственным директором книжного магазина «Галлимар» на бульваре Распай, который сам связался с издателем. Об этом нам известно из нескольких писем, которыми обменялись Жид и Алибер. Книга была издана анонимно, а в выходных данных указывалось вымышленное издательство «Остров Бартеласс» (остров под таким названием действительно существует на реке Рона, недалеко от Авиньона, но там никогда не было издательской фирмы и даже типографии). На титульной странице книги помещалось лишь ее название, напечатанное черной и зеленой краской. Анонимный офорт на фронтисписе принадлежал перу каталанского живописца и гравера Рене Крешамса. Книга, продававшаяся из-под полы, раскупалась очень медленно и долгое время была практически неизвестной.

Кроме того, Франсуа-Поль Алибер написал еще два эротических романа, оставшихся неизданными. Правда, «Терновый венец» был напечатан незадолго до войны, в 1939 году, другим издательством, с которым также связался Ролан Сосье, но весь тираж изъяла полиция на бельгийской таможне. Даже гранки книги, которые Алибер держал в руках, до сих пор не найдены…

Третий и наиболее дерзкий роман, «Сын Лота», издан не был.

Скудные сведения об этом подпольном произведении можно почерпнуть лишь из нескольких неопубликованных писем Жана Полана к Роберу Шатте, букинисту, торговавшему в том числе и эротическими сочинениями.

Рукопись «Сына Лота» была найдена и впервые напечатана в 2002 году Эмманюэлем Пьерра. Поиски рукописи или уцелевших экземпляров «Тернового венца» продолжаются.

«Мучения члена» и «Сын Лота» издаются по-русски впервые.

— Сегодня комаров поменьше.

Сколько раз Альбер слышал подобные фразы! Или, например:

— Вроде бы дождь собирается.

Или:

— Как пахнет свежее сено! Сразу хочется прилечь…

Ну, или:

— Луна в ореоле — к перемене погоды.

Косвенный намек, приглашение к путешествию, словно подразумевающее: «Неужели ты не понимаешь, что я прошу уже перейти к делу? Мы, возможно, подадим».

Хотя Альбер редко произносил такие слова, он всегда дрожал в сильном волнении. Ожидание под деревьями, незнакомый красавец, проходящий мимо, желание, возникающее помимо воли, тайная прелесть — чем запретнее‚ тем дороже и чем презреннее, тем ценнее: обо всем этом заранее напоминал ему голос, который повторял с неуверенной дерзостью и застенчивой интонацией, упражняясь в цинизме:

— Сегодня комаров поменьше.

Хотя на самом-то деле они кишели кишмя. Но другой мог бы сказать, что он еще никогда их столько не видел: потребность завязать разговор была бы не менее очевидна. К тому же он мог произнести что угодно, лишь бы подчеркнуть, что спешит воспользоваться неясной возможностью, неожиданной, внезапной добычей, предлагающей себя, которой тоже не терпелось (Альбер догадывался по дрожи в голосе) принести себя в жертву.