Джим Томпсон - Кромешная ночь

Исподволь за нею наблюдая, я увидел, что насчет ее левой руки я был прав. Пальцы действительно кривые. Этой рукой она владела не в полной мере и старалась ее от меня прятать. Но несмотря на руку и ногу (что бы там ни было у нее с ногой), как женщина она одарена была неслабо.

От тяжелой работы и дыхательных упражнений с костылем ее грудь поднялась и налилась так, что о-го-го. Ходьба на одной ноге сделала ее зад мощным и твердым. Взглянуть на него в отдельно взятом виде — чистой воды гузно шетландского пони. Это я не к тому, что он был так велик. Но как ладно он был к ней пристроен, как ловко состыкован с плоским животом и узкой талией! Словно с нею таким образом расплатились за все, что недодали в других местах.

А я ее и разговорил! И рассмешил! Второе кухонное полотенце обернул вокруг головы и заходил, завыступал перед ней, закуролесил; а она стоит, облокотясь на сушилку, и, раскрасневшаяся со смеху, машет руками:

— С-стой, Карл, стой! — Ее глаза сияют. В них словно взошло солнце и льет на меня жар и свет. — Д-да перестань же ты, ну хватит!

— Что — хватит? — возражал я, ничуть не унимаясь. — Что ты хочешь, чтобы я прекратил, Руфь? Вот это или вот это ?

Продолжая дурачиться, я все время наблюдал за ней, и по ходу дела насчет кое-чего передумал. Решил, например, что не стану наставлять ее по поводу одежды. Не следует также снабжать ее ни пудрой, ни румянами. Потому что, хотя ей и неплохо бы примарафетиться, с этим она вполне справится сама, да и не очень-то ей это на самом деле нужно.

Тут ее смех внезапно смолк. Она застыла — стоит, смотрит на что-то у меня за спиной.

Куда она может смотреть, я догадался. Сейчас что-то будет, это я уже давно чувствовал. Медленно повернулся, особенно следя за тем, чтобы держать руки подальше от карманов.

То ли он позвонил в дверь, а мы звонок не услышали, то ли вошел без звонка, неизвестно. В общем, стоит — высокий костистый парнюга в седеющих кофейно-пегих усах и с цепким взглядом голубых глаз (впрочем, скорее дружелюбных, если приглядеться).

— Веселитесь на приволье, а, ребятишки? — вместо приветствия начал он. — Что ж, молодцы. Сердцу любо, когда видишь, как молодежь радуется жизни.

Руфь открыла рот. Закрыла. Я улыбался, ждал.

— Давно собираюсь съездить, навестить ваших родных, мисс Дорн, — продолжал он. — Слышал, у вас там прибавление, ребеночек народился… А вас, молодой человек, я вроде бы прежде не встречал. Я Билл Саммерс. Шериф Саммерс.

— Рад познакомиться, шериф, — сказал я, и мы пожали друг другу руки. — Я Карл Бигелоу.

— Надеюсь, я вас не слишком напугал. Заскочил посмотреть на пацана по имени… а, Бигелоу! А вы как сказали? Так вы и есть Карл Бигелоу?

— Да, сэр, — сказал я. — А что, шериф, что-то не так?

Он медленно смерил меня взглядом. Нахмурившись, оценил фартук, кухонное полотенце на голове — с таким видом, словно не может для себя решить, то ли усмехнуться, то ли выругаться.

— Есть мнение, что нам надо бы поговорить, Бигелоу… Будь он неладен, этот Джейк Уинрой, достал уже!

Мы пошли в мою комнату. Миссис Уинрой, явившаяся через пару минут после шерифа, так демонстративно распыхтелась, что пришлось нам удалиться наверх.

— Я, вообще-то, не понял, — сказал я. — Мистер Уинрой знал о моем приезде за несколько недель. Если я ему здесь не нужен, на кой же черт он…

— Ну, во-первых, он вас тогда еще не видел. А как увидел, да сопоставил с одним именем, которое по звучанию схоже с вашим… В общем, я могу понять, откуда у него взялось некоторое… скажем, беспокойство. Совсем не удивительное для человека в его положении.

— Если тут кто и вправе беспокоиться, так только я. Это я вам ответственно заявляю, шериф. И вообще, если бы я знал, что Джеймс Си Уинрой — это тот самый Джейк Уинрой, меня бы сейчас здесь не было.

— Да уж конечно. — Он сочувственно покачал головой. — Правда, с этим мне тоже не все ясно, сынок. Зачем вообще ты сюда приперся? Это ж от самой Аризоны и в такую дыру, как Пиердейл!

Я пожал плечами:

— Отчасти именно потому, что далеко. От Аризоны. Поскольку, если уж решил начать жизнь заново, надо как следует отряхнуть прах. Не так легко ведь сделаться чем-то в глазах людей, которые знают тебя и помнят, что ты был ничем.

— А-га. Вот оно как.

— Дело, конечно, не только в этом, — сказал я. — Здесь дешево и разрешают записаться вольнослушателем. Не так много колледжей, где это допускается, вы ж понимаете! Если у тебя нет аттестата средней школы — всё, отвали. — Я издал короткий смешок, постаравшись, чтобы он прозвучал мрачно и подавленно. — И надо же как вляпался! А ведь мечтал годами — чуточку подучиться, найти приличную работу и… Н-да, не надо было, видимо, строить иллюзии.