Юрис Юрьевикс - Ледяной ад

Боль немного отступила. Хэнли доплелась до кровати, улеглась на спину. Менструальный цикл нарушился, тело выбилось из ритма, будучи не в состоянии свыкнуться с арктическими сутками. Изможденное, язвительное и отчаянно хотящее Джека тело.

Повернувшись на бок, Хэнли уперлась взглядом в стену. Мягкое сочетание теплых тонов (как в гинекологическом кабинете, куда она ходила на занятия Ламаза, беременная Джоем) явно служило для того, чтобы снимать напряженность. Боль начала проходить, Хэнли почувствовала опустошенность, накатила тошнота.

От двери раздался голос Ди:

— У тебя нет губной помады? Прошел всего месяц с начала сезона, а у меня уже кончаются запасы.

— Да уж, нашла к кому обратиться. По-моему, я не пользовалась косметикой со школы.

— И зря, — промолвила Ди с тонкой улыбкой. — Возобнови. Вдруг кому-нибудь понравится?

Хэнли смутилась. Она пока не задумывалась о своих отношениях с Джеком, не была уверена, что испытывает к нему глубокое чувство. И уж тем более она не ожидала, что ее интимная жизнь станет предметом обсуждения в трудовом коллективе.

Ди прошла в ванную.

— Господи, у меня появилась полярная бледность. Я белая как полотно… — Она состроила отражению в зеркале рожицу и спросила у Хэнли: — Тебе помогает никотиновый пластырь?

— Что-то не замечала. — Джесси потянулась к ночному столику за сигаретой и закурила. — Но я рада дополнительной порции никотина, если она есть.

Ди вернулась к подруге:

— Хочу привести себя в более или менее человеческое состояние перед сардинной вечеринкой у немцев. Ты пойдешь?

— Сардины? — скривилась Хэнли. — Всегда их терпеть не могла, как и анчоусы.

Ди рассмеялась:

— Да нет же! Это я о размере помещения — как сардины в банке!

— Спасибо, на этот раз я — пас. Сомневаюсь, что прямо сейчас готова переключиться на вечеринку.

Когда Ди ушла, Хэнли покопалась среди дисков и кассет и извлекла на свет сделанную Джоем запись прибоя. Надела наушники и погрузилась в шум волн, бьющихся о берег лагуны.

Через десять минут она переключилась на просмотр видеодиска с записью аутопсии. Отчеты Крюгер хранились в ноутбуке, и Джесси то и дело сверялась с ними.

В десятый раз она наблюдала за тем, как доктор Крюгер делает надрезы на печени и почках, берет пробу туловищного жира, взвешивает и помещает ее в формальдегид, дает Ди указания. Дальше — пробы из кишечника. Извлечение образцов мышц, передней стенки брюшной полости, поджелудочной железы, селезенки, шейного отдела спинного мозга в разрезе, аорты, яичников, части коры головного мозга. Неизбежное обезвоживание организмов затрудняло врачам работу. Они хорошо справлялись, но было заметно, как тяжело давались им манипуляции над телами близких людей. Общение сводилось к профессиональным репликам; в основном тишину нарушали звяканье инструментов и гул оборудования.

При жизни Анни Баскомб была смуглянкой, после смерти она превратилась в альбиноску. Кожные покровы стали такими бледными, что казалось, вот-вот удастся разглядеть внутренности.

В операции Ди сдернула ткань с головы, и Хэнли услышала судорожный вздох. Ди подняла взгляд, но его выражение Хэнли не разобрала — помешал пластиковый щиток. Глазные яблоки Анни — вернее, то, что от них осталось, — обвисли и расплющились, обезобразив прекрасное лицо: при виде его на экране даже у постороннего человека стыла кровь в жилах.

Хэнли остановила кадр и достала одну из фотографий, сделанных в конце вскрытия. Сравнила изображения.

Ни на одном не было видно влаги вокруг губ.

Хэнли подошла к закругленному окну и прислонилась к нему горячим лбом. В свете фонарей ледяная равнина наполнила потресканную эмаль на старом фарфоре.

Заверещал компьютер, на экране возник Джой:

— Мама!

— Сыночек! — обрадовалась Хэнли. — Как тебе удалось…

— Доктор Исикава прислал мне маленькую камеру и объяснил папе, как подключить ее к компьютеру. Я тебя вижу, я тебя вижу! — Джой энергично замахал рукой.

— Малыш, я тоже вижу тебя! Ах, если бы…

— Мама, расскажи про Арктику! Восхитительная? Что ты чувствуешь?

— Она странная. Будто другая планета.

— Ух ты! И там в самом деле темно?

— Да, но при свете звезд можно читать газету. Звезды не гаснут. А когда выходит луна, она такая яркая, что предметы отбрасывают тени.

— Тебе холодно?

— Нет, на станции очень уютно. А снаружи так холодно, что мороз обжигает кожу, но если ты в полярном костюме, тогда все в порядке. Только нельзя носить серьги или кольца. Или сережка в носу — я слышала, ты мечтаешь о пирсинге…