Йозеф Гелинек - Скрипка дьявола

— Трудно? Что?

— Случайно не проговориться. Никогда не говорить о том, что связано с расследованием. Я бы не смогла совершенно отделить профессиональную жизнь от личной. На репетициях мы, музыканты, обычно говорим о личной жизни. И наоборот, после работы до хрипоты спорим о музыке: этот альт-саксофон дутая величина, а в этом диске хороша только тема, остальное так себе. Мы не щадим друг друга!

В ярком свете кухни Пердомо как следует разглядел манящие глаза Элены Кальдерон. Эта девушка умела накладывать косметику, в отличие от многих других ухоженных женщин, которые нередко казались ему или размалеванными куклами, или ведьмами, собравшимися на шабаш. С помощью карандаша Элена придала своим глазам миндалевидную форму, а чтобы они казались больше, наложила на веки тени, постепенно сгущая цвет, и к тому же загнула ресницы, отчего казалось, что глаза раскрыты еще шире.

Хотя Пердомо твердо решил предоставить свободу действий девушке — его ограниченный опыт с женщинами подсказывал ему, что в этом деликатном деле недостаток инициативы не так опасен, как ее избыток, — он, не удержавшись, тихонько поцеловал ее в губы. Увидев, что девушка не проявила недовольства, он более не сдерживался, и она ответила ему поцелуем, который он запомнил надолго.

С того момента, как Элена сообщила, что Георгий Роскофф пользуется одеколоном «Гартман», инспектор Пердомо решил расставить русскому сети, хотя в конкретную форму его замысел облек младший инспектор Вильянуэва, с которым Пердомо пришлось поделиться информацией, так как он не мог осуществить свой план в одиночку.

Первое, что сделал Пердомо на следующее утро после ужина — после которого Элена распрощалась с ним многообещающим поцелуем в губы, — позвонил Миле, он не разговаривал с ней с тех пор, как они вернулись из Ниццы.

— Похоже, твои усилия очень скоро могут увенчаться успехом, — сказал он ей, не сообщив больше ничего.

— Я говорила тебе в первую нашу встречу, что иногда мне удается добиться успеха. — Ее голос теперь звучал гораздо веселее. — Вы кого-нибудь задержали?

— Возможно, задержим сегодня вечером. Как ты?

— Гораздо лучше. Хотя с тех пор, как мы вернулись, мне здорово достается от матери. Она упрекает меня, что я ее бросила. Некоторые пожилые люди обладают удивительной способностью внушать тебе чувство вины.

— Я буду информировать тебя по мере развития событий, — пообещал полицейский на прощание.

План Пердомо, в который он не посвятил комиссара Гальдона, чтобы не объяснять, что на след преступника вышла женщина-экстрасенс, сводился к следующему: младший инспектор Вильянуэва сыграет роль шантажиста. Он позвонит Роскоффу, скажет, что ему известно, что преступление совершил он, и в обмен на молчание потребует денег. Если русский придет на свидание с мнимым вымогателем, это будет означать, что скрипка у него и что Ане задушил он. Если не придет, то подозрение с него все равно не будет снято, потому что он мог просто испугаться или не поверить шантажисту. В этом случае придется воздействовать на него другими средствами. Конечно, возможен и другой вариант развития событий: русский может сбежать, что также, согласно всем правилам, будет равнозначно признанию вины. Пердомо не был горячим сторонником этих полицейских хитростей, но в данном случае он готов был сделать исключение по одной причине: судья никогда не выдаст ордер на задержание подозреваемого на основании свидетельства экстрасенса. Если русский и совершил убийство, то этого никто не видел, и подвергать его судебному преследованию можно было лишь в том случае, если он сам себя выдаст. Был еще один довод в пользу этого плана: в пятидесяти случаях из ста такая западня приводила к успеху. Вильянуэва напомнил ему, что не далее как в прошлом месяце агент бригады по охране исторического наследия задержал давно разыскиваемого преступника, занимавшегося подделкой картин, выдав себя за известного коллекционера Антонио Лопеса-Серрано, которому тот хотел продать картину.

Вильянуэва имел с Роскоффом краткую, но напряженную беседу. Пердомо слушал их с другого телефона, и весь диалог был записан на жесткий диск.

— Георгий Роскофф?

— Да. Кто говорит?

На другом конце провода слышались звуки духовых инструментов, которые настраивали перед репетицией. Пердомо прекрасно знал, где находится русский — в известном помещении для репетиций «Ла-Аталайя», сдававшем свои залы за почасовую плату. С раннего утра за предполагаемым убийцей следила пара агентов, чтобы тот не просочился у них между пальцами. При мысли о том, что среди музыкантов, возможно, находится Элена Кальдерон, полицейский вздрогнул.