Уоррен Мерфи - Стальной кошмар

Мастер Синанджу не хотел, чтобы его отзывали в “Фолкрофт”, потому что там Римо мог убедить Смита расторгнуть контракт. Мастер Синанджу совсем этого не хотел.

Они приветствовали Конрада Блутштурца жестом из прошлого – выбросив вперед правую руку.

Все собравшиеся в актовом зале Крепости чистоты вскочили на ноги, четко отсалютовав резким нацистским жестом и скорее напоминая роботов, нежели обычных людей.

– Sieg Heil! – в один голос крикнули все, когда инвалидное кресло фюрера Лиги белых арийцев Америки и Алабамы появилось в проходе под свисающими знаменами со свастикой.

По специальным сходням инвалидное кресло тяжело заползло на сцену, напоминая огромную заводную игрушку. Эти сходни Конрад Блутштурц установил утром, а к вечеру все ступеньки в Крепости чистоты будут заменены аналогичными устройствами.

На сцене, лицом к собравшимся, стояла Илза с микрофоном. Конрад Блутштурц, одетый в черную рубашку военного образца, присоединился к ней. За спиной У них висел огромный фашистский флаг.

Фюрер ответил на приветствие и медленно поднес к губам микрофон, наслаждаясь рукоплесканиями, как путник в пустыне водой. В этот момент он понял, что испытывал Гитлер. На мгновение он ощутил трепет, который, должно быть, познал истинный фюрер. Но когда он вгляделся в лица собравшихся, этих сыновей и дочерей Алабамы, Южной Дакоты, Огайо и Иллинойса, из его груди вырвался стон отвращения.

Гитлер говорил с народом, который был един. Здесь же собрался сброд, а это вовсе не одно и то же. Он подождал, пока шум голосов стихнет. По его знаку Илза опустилась на колени, чтобы никто в зале не возвышался над Конрадом Блутштурцем.

– Близится война, – сообщил он собравшимся, и микрофон разнес его сухой голос по всему залу. – Расовая война. Вы это знаете, и я знаю. И наш возлюбленный основатель Бойс Барлоу тоже это знал. Вот почему он основал Лигу белых арийцев. Вот почему он построил Крепость чистоты. Вот почему нам пришлось обнести территорию крепости колючей проволокой и пропустить по ней ток – потому что остальная Америка, Америка полукровок, отказалась признать наше пророчество! Зал разразился аплодисментами.

– Власть в Америке захватили евреи – это всем известно. Они контролируют средства массовой информации, Уолл-Стрит и крупнейшие корпорации. Если их влияние будет расти, они будут чувствовать себя в Америке столь же вольготно, как в Израиле! И если это произойдет, мы, белые, истинные американские патриоты, окажемся не у дел, как палестинцы в этой ближневосточной стране. Америка станет вторым Израилем – оккупированной территорией! – выкрикнул Конрад Блутштурц и закашлялся от усилия.

Илза протянула ему стакан воды, и он сделал глоток.

– Но этот день, возможно, и не наступит! – продолжал он.

Снова овация.

– Возможно, он не наступит, потому что до этого времени низшая черная раса поставит наш гордый народ на колени. Возьмем хотя бы крупнейшие города США. Когда-то они были белыми и достойными, а теперь стали черными, грязными. Много людей прибыло на эти берега: немцы, англичане, французы. Пусть даже поляки. И все они отдавали свои силы Америке, а негры только берут. Они крадут то, что принадлежит нам, отказываясь работать. Они проедают наши налоги, которые идут на их громыхающие приемники, бесчисленных детей, мерзкие наркотики. Конечно, евреи плохи, но негры – они, как сорняки, которые каждый день вырастают вдоль забора. Негры душат нашу страну, как сорняки.

– Долой негров! – взревел зал, и Конрад Блутштурц не стал их останавливать, а лишь оскалился улыбкой скелета.

– Продолжайте, – шепнула Илза. – Вы уже хорошенько их завели!

– Но негры разобщены, – сказал Конрад Блутштурц дрожащим от напряжения голосом. – А евреи терпеливы. Но у нас есть еще один враг – азиаты. Это более непосредственная угроза. – По залу пронесся гул, послышались выкрики: “Косоглазые! Желтые обезьяны!” – Азиаты сконцентрировали в себе наиболее отвратительные пороки негров и евреев. Они становятся многочисленными, как и негры, но в то же время они столь же изобретательны и жадны, как евреи. Мы с вами являемся свидетелями того, как они все прибывают и прибывают в нашу страну. Их много даже здесь, в Хантсвилле. Неважно, кто они: китайцы, японцы или вьетнамцы, – все они на одно лицо. И все одинаковы – мы-то с вами хорошо это знаем. – При этих словах Конрада Блутштурца зал заревел так же, как пятьдесят лет назад ревел, слушая речи Адольфа Гитлера, – ведь речи были те же, да и толпа всегда остается толпой. – И как могло получиться, – выкрикнул Конрад Блутштурц, – что мы победили японцев, а они теперь демонстрируют экономическое превосходство?!