Уоррен Мерфи - Дамоклов меч

Чиун укоризненно посмотрел на Римо.

– Далеко и далеко не всегда. В последнее время, по крайней мере. Например, ты всячески препятствуешь моему стремлению остаться в Америке.

– Я не препятствую. Просто, по-моему, и ты и я переросли эту страну. Нам нужно вернуться в Синанджу. Тебе – к односельчанам, а мне – к моей невесте, Ма Ли.

– Пожалуйста, не увиливай, Римо. Мне кажется, первая ступень мастерства вскружила тебе голову. Ты думаешь, что я больше не нужен тебе.

Римо собрался было возразить, но Чиун протестующе поднял руку.

– О, надеюсь, надеюсь, что мне это только кажется. Возможно, я ошибаюсь. Но уже много недель ты не садился у моих ног, чтобы с жадностью вбирать мудрость, которой один лишь я, хранитель истории Дома Синанджу, могу одарить тебя. Раньше все было не так. Раньше ты ловил каждое мое слово...

Римо, ничего подобного не помнивший, молчал.

– Я ведь не просто немощный старый кореец, – гнул свое Чиун. – Я – Мастер Синанджу. Последний в моем роду. Последний, в чьих жилах течет подлинная кровь Мастеров Синанджу. Когда я покину сей мир, нужно будет начать новое поколение Мастеров. Поэтому ты не должен забывать об источнике мудрости, имя которому Чиун, последний из Мастеров Синанджу. Ты должен впитывать каждую каплю этой мудрости, пока я еще...

Приподнявшись, Римо подполз по полу к ногам последнего Мастера Синанджу и преданно заглянул ему в лицо.

– Я готов, папочка.

– Вот так-то лучше. Теперь ты должен спрашивать меня. О чем угодно. Любой пустяк, на который только и способен твой незрелый ум. Мне подвластна вся мудрость, которую Синанджу накапливала целыми поколениями.

Соображая, о чем бы спросить последнего Мастера, Римо, сдвинув брови, сосредоточенно жевал губами. Старик явно боится стать никому не нужным – собственно, из-за этого он так и цепляется за Америку...

Наконец Римо придумал вопрос.

– Почему, перед тем как влезть в душ, появляется ощущение, что тело грязное, а во рту чисто, а когда выходишь из душа – наоборот?

Уставившись на Римо, Чиун в изумлении раскрыл рот. Его борода мелко задрожала; пальцы сами собой сложились в сухонькие крепкие кулачки.

– Римо, это подвох, да? Признавайся!

– Это все, что я мог придумать, – виновато признался Римо.

– На этот вопрос я не буду отвечать. Во-первых, в Синанджу нет и не было никаких душей. А во-вторых, ты оскорбляешь меня, заставляя тратить на такие никчемные и безнравственные вопросы силы моего несравненного разума.

– Ты же сам сказал – любой вопрос! – запротестовал Римо.

– Любой, но не никчемный и не безнравственный.

– Зато упомянул про пустяк. Не отпирайся, папочка, а сам слышал.

– Пустяк – это еще куда ни шло. Но не безнравственные фривольности.

– Ну, прости меня, папочка. Я...

Римо оборвал фразу на полуслове – комнату вновь заполнил сиреноподобный голос Читы Чин. Завывая на все лады, она тем не менее повторяла одно-единственное слово.

Римо весь обратился в слух.

Слово было – “бездомный”.

– Погоди-ка, папочка... я хочу послушать, – Римо остановил жестом открывшего было рот старика.

– Пожалуйста. Я все равно уезжаю, – пожал плечами Чиун. – Я возвращаюсь в “Фолкрофт”.

– Ага... я сейчас тебе помогу, – рассеянно кивнул Римо, прислушиваясь к словам песни. В ней говорилось об одиноком американце, который не может найти себе крова, потому что ни одна община не принимает его. Именно он, утверждалось в песне, и есть самый настоящий бездомный.

Проанализировав это своеобразное сообщение, Римо вскочил, на ходу выключил телевизор и направился в соседнюю комнату, где Мастер Синанджу упаковывал чемоданы.

– Мне нужно в Вашингтон, – безапелляционным тоном заявил Римо.

– Мы и есть в Вашингтоне, – не поднимая головы, пробурчал Чиун.

– Мы в городе Вашингтоне, округ Колумбия. А мне нужно в штат Вашингтон.

– Только вы могли дать двум разным местам одинаковые названия, – Чиун сокрушенно покачал головой. – И что тебе понадобилось в этом другом Вашингтоне?

– Там живет бездомный. Настоящий, не то что здесь. Ему совсем некуда податься. Где бы он ни оказался – его все гонят. Вот так. Нужно с этим как-то разобраться.

Подняв голову, Чиун посмотрел на Римо. И заметил, как гневно заблестели его глаза.

– Это так важно для тебя?

– Да, папочка.

Увидев, как у Римо побелели костяшки пальцев, сжатых в кулак, Чиун помолчал немного, затем кивнул.

– Я вернусь в “Фолкрофт” и буду там тебя дожидаться, – возвестил он.