Оке Эдвардсон - Зов издалека

— Семь миллионов.

— Для Ольборга — крупное ограбление.

— Для кого угодно крупное. Но дальше — больше.

— Что еще?

— Хелена здесь была.

— Что?!

— Когда узнали ее настоящую фамилию, выплыло и имя ее матери — Бригитты Делльмар.

— Естественно.

— Это имя для нас — ключ ко всему. Хелена Андерсен никому не известна, а Хелена Делльмар — другое дело.

— Что ты имеешь в виду — «здесь была»? Где — здесь?

— Именно это я и имею в виду. Здесь. В полиции. Ее готовили к допросу, а потом допрашивали… Когда она еще была Хеленой Делльмар… У тебя такой вид, точно ты увидел привидение.

— Не увидел, а услышал.

— Я узнал об этом всего несколько минут назад.

— Что узнал? Не тяни ты, ради Бога!

— Сохранились протоколы. Не так много, но кое-что… Когда девочку подбросили в Сальгренска… я говорю о четырехлетней Хелене… когда ее подбросили в больницу и когда девочку идентифицировали, датчане, очевидно, что-то заподозрили и начали искать мать. А та, как ты помнишь, после ограбления бесследно исчезла.

— И как же они ее идентифицировали? — недоверчиво спросил Рингмар. — В больнице или потом, на допросе… как?

— Объявили розыск. Кто-то из соседей опознал… судя по всему.

— Это можно проверить. Но… значит, девочка была у нас? И кто ее допрашивал?

— Свен-Андерс Борг. Так написано в протоколе. Он уже лет пять на пенсии.

— Но он жив?

— Еще как. Насколько я знаю, и здоровье, и память в полном порядке. Но вряд ли стоило ожидать, чтобы он как-то связал эти два случая — тот и нынешний.

— Если бы мы раньше узнали имя, наверняка бы связал.

— Я ему позвоню.

— Попроси приехать как можно быстрее.

Рингмар нашел номер. Винтер пытался читать протоколы, но волей-неволей отвлекался, стараясь понять, что говорит Свен-Андерс Борг на другом конце провода.

Рингмар положил трубку.

— У него болит нога, но мы можем заехать к нему сами. Он нас ждет. Он живет в Повелунде.

— Он помнит что-нибудь?

— Обещал освежить память, пока мы доберемся.

Они ехали по ярко освещенной осенним солнцем Оскарледен. Краны в гавани сияли, точно их намазали фосфором. Навстречу друг другу шли два парома.

— Она рисовала датский флаг, — сказал Винтер сидящему за рулем Рингмару.

— Кто? Хелена?

— Да. И ее дочка Йенни. Они обе рисовали датский флаг. — Винтер наблюдал за кораблями. Теперь они разошлись, и один паром уходил в море, постепенно уменьшаясь в размерах.

— Ты бредишь?

Винтер рассказал о своем открытии — рисунки почти одинаковые, а подписи разные.

— На анализ послал?

— Скоро будет готов.

— Наверное, они туда ездили. В Данию. Теперь я уже всему готов поверить.

— И так будет продолжаться, господин комиссар.

— То ничего, ничего, а потом вдруг — лавина информации.

— Удивлен?

— Нет… скорее, обескуражен.

— Сейчас все только и начинается… — сказал Винтер. — Чувствуешь ветерок?

— Инспектор Джанали, инспектор Хальдерс. — Анета показала удостоверение.

Хозяин пригласил их в дом, которому было как минимум лет сто. Снаружи он выглядел сравнительно небольшим, но внутри оказалось очень просторно, особенно когда они прошли в гостиную. Оттуда открывался вид на луг и лесок за ним. На лугу, опустив головы, паслись две гнедые скаковые лошади, изящные, как скульптуры. У нее захватило дух от красоты этой мирной картины.

— Какой у вас вид из окна… — тихо сказала она.

Хозяин проследил за ее взглядом, точно впервые увидел луг за окном. Они знали, что ему шестьдесят девять лет — данные были получены через транспортное управление: фамилия, адрес, персональный номер. У него белый «форд-эскорт» с номером, начинающимся на «Н». Вот и все, что о нем известно. Она даже не успела посмотреть в уголовной базе данных — Хальдерс не хотел ждать. А надо было. До этого они только так и поступали — сначала проверяли, потом ехали. Но этот автовладелец выглядел на редкость мирно. Георг Бремер был не менее лыс, чем Хальдерс, зато имел темные усы. Похоже, некрашеные. Светло-голубая сорочка с расстегнутым воротом, открывающим морщинистую шею. Черные брюки с коричневым поясом. Очень худой, даже высохший, отметила Анета. Примерно одного роста с Хальдерсом. Мышцы с возрастом превратились в сухожилия, рельефно выделяющиеся на всех открытых участках тела.

Георг Бремер по-прежнему смотрел в окно. Солнце зашло за тучу, и профиль старика внезапно стал суровым и жестким, но ненадолго: туча прошла мимо и абрикосовый свет солнца опять смягчил его черты. Странно, подумала Анета. Нижняя челюсть в тени выглядит совсем по-другому… Идиотка, обругала она себя. После этой истории я только и думаю о челюстях.