Дик Фрэнсис - По заказу

Не знаю, не уверен, кому из нас первому стало ясно – Питеру или мне, – что Марина не вернулась домой.

Очевидно, я провел в ванной более часа. Не отпирал дверь, а Питер никак не мог проникнуть внутрь. Хотя несколько раз пробовал. Сперва он постарался выломать дверь, пиная ее ногами. Я прислонился к ней и чувствовал эти удары по дереву. К счастью, коридор был так узок, что не позволял ему разбежаться и одним махом вышибить задвижку. Затем он попытался приоткрыть дверь ножом с резной рукояткой и сам сообщил мне об этом, но дерево не так-то просто подпилить ножом, даже очень острым. Я решил, что для осуществления подобного замысла ему понадобится целая ночь. И обрадовался, что в моей квартире нет топора.

Телефон звонил несколько раз. Я слышал, как мой новый автоответчик неизменно включался после семи звонков и словно действовал по моему приказу.

Похоже, что полицейские подъехали к моему дому и, наверное, продолжают мне звонить. Им нужно будет остановить Марину, когда она вернется. А женщины тем временем встретятся с настоящим Чарлзом Роландом.

«Долго ли им придется ждать в холле?» – задал я себе очередной вопрос.

И ответил: конечно, долго. Они не захотят войти в квартиру, где засел убийца с заряженным револьвером и острым ножом.

Телефон зазвонил снова.

– Возьми трубку, Питер! – выкрикнул я через дверь.

Однако до меня не донеслось ни звука. Он как-то незаметно притих и уже давно не напоминал о себе.

– Питер, – заорал я, – возьми эту чертову трубку!

Но автоответчик опять сделал это за него.

Жаль, что со мной в ванной не было мобильника. Он лежал в футляре на столе в гостиной, и я также улавливал его звонки.

Я сидел на краю ванны, в полной темноте. Выключатель находился снаружи, в коридоре, и Питер сразу погасил свет. Сквозь узкую щель под дверью пробивалась лишь его полоска. Я неоднократно нагибался или садился на корточки, пробуя заглянуть в эту щель, но всегда безуспешно. Наконец в коридоре мелькнула тень Питера, то ли отходившего, то ли вставшего поодаль от двери. Впрочем, с тех пор миновало не менее четверти часа. Что же он делал?

И по-прежнему ли он сторожил меня в коридоре?

Я встал и приложил ухо к двери. Тишина.

Пол стал влажным и скользким. Я смог почувствовать это моей правой ногой.

Что он успел натворить?

Не разлил ли Питер под дверью какую-то легко воспламеняющуюся смесь? Не задумал ли он сжечь меня заживо?

Я торопливо опустился на колени и пощупал жидкость пальцем. Дотронулся им до носа и понюхал. Нет. бензином не пахло. Я бы тотчас узнал его запах.

Но и этот запах тоже был мне хорошо знаком. Запах крови.

Да, очевидно, это была кровь Питера, хотя нанесенная мною рана не могла вызвать столь обильное кровотечение. Как-никак ладонь – это не аорта.

Я робко отпер дверь ванной и выглянул наружу. Питер сидел на полу в коридоре, чуть левее. Он наклонился к стене цвета магнолии.

Его взгляд бесцельно блуждал и остановился на мне.

Меня удивило, что он еще в сознании. Кровь залила весь пол в коридоре.

Он воспользовался ножом с резной рукояткой и отличным, остро заточенным концом.

Питер так глубоко разрезал себе левое запястье, что мне бросились в глаза его кости. Я и раньше видел нечто подобное.

Приблизившись к нему, я вышиб ногой нож из его руки. Просто желая себя обезопасить.

Он попытался что-то сказать.

Я наклонился и прижал ухо к его рту. Голос Питера был до того слаб, что я с трудом его расслышал.

– Возвращайтесь в ванную, – прошептал он. – Дайте мне умереть.

Через три недели Марина и я отправились на похороны Хью Уокера в дождливый Брекон.

Заупокойная служба проходила в маленькой серой каменной часовне с серой крышей из шифера, и все места в ней были заняты. Эваи Уокер явился туда в накрахмаленной белой рубашке с жестким воротничком и в лучшем выходном костюме. Главный инспектор Карлисл представлял на похоронах полицию, а директор-распорядитель Эдвард прибыл почтить память Хью от служащих ипподрома в Челтенхеме.

Джонни Энстон благоразумно воздержался от поездки. Напряженные отношения отца и сына постоянно обсуждались в СМИ и смаковались журналистами на разные лады. Недоверие к лорду сделалось едва ли не всеобщим. И я гадал, по-прежнему ли он ведет деловые беседы в столовой Палаты лордов.

Однако Хью, несомненно, порадовало бы изменившееся отношение к нему во всем остальном мире скачек. Крис Бишер без зазрения совести использовал свою колонку новостей в «Памп» для восстановления репутации Хью. Он называл его очередной жертвой заговора Энстонов. По крайней мере, он сумел это сделать.