Измайлов Андрей - Русский транзит

– Эй! Герой! Выползай! Р-руки! Без глупостей!

Я этот голосок из тысячи опознаю. Лихарев!

И дошло до меня, что без глупостей означает: ладошки за голову, мелкими шажочками. А то – выстрел в спину. Ага, в спину. Сказал ведь, уши заложило – но спина по- прежнему чуткая. Молодец какой тот самый залысый боец! Мало того, что выпутался (а вязал-то я его профессионально!), он еще и «ствол» где-то добыл – держал меня на мушке, соблюдая дистанцию, исключающую недавние захваты щиколотки, а также запястья, а также любых иных частей тела.

Высоковато, не допрыгнуть мне. Залысому бойцу сверху видно все, ты так и знай, Бояров!

Там вдоль стены на уровне метров восьми – мостовой кран и конструкция навесная, лестница-коридорчик. С этой- то лестницы он и водил меня на прицеле. А Лихареву, соответственно, проще некуда определить мое местонахождение даже сквозь преграды-нагромождения. То есть не сквозь, а – поверх: залысый боец стволом точнехонько указывает. Потому и не сработал отвлекающий звяк железяки, пусть бы я ее хоть на километр отбросил. Впрочем, железяк здесь хватает…

– Без глупостей! Не ясно?!

Ну-ну. Глупость – она относительна. Для кого как. Да, Лихарев больше доверился глазам, а не ушам. Что же я позволил ему увидеть? Ему и «вышестоящему» бойцу. А позволил я им обоим увидеть: отчаявшийся Бояров безоружен, попав меж двух огней, вцепился в малополезную хреновину «Узи» был бы более полезен, но где он? А вот «томас» за поясом под тишеткой еще очень даже пригодится. Следовательно, нет у Боярова иного оружия, кроме, подобранной железяки, хоть обыщите! Да нечего Боярова обыскивать – будь у него какое ни есть оружие, стал бы он нашаривать по полу гаечный ключ четырнадцать-на-девятнадцать. Глупость! Вот и не надо Боярова обыскивать. А железяку я брошу, брошу. Прошу простить – я машинально, я машинально…

Видите? Я послушен. Ладошки за голову, мелкими шажочками. Все видят? Глаза пошире разуйте. Видят не все. Оба пуштуно-таджика никогда уже не разуют глаза. Лихарев оказался метким полковничком. Не в пример нашей с ним франкфуртской разборке. По пуле в лоб схлопотали. А то и не Лихарев – залысый подручный с верхотуры. Поди разберись… Валька же Голова держал руку плетью, с нее изрядно капало, тут же скатываясь-сворачиваясь в пыльные темнокрасные шарики-кляксы. И пистолет у ног его валялся – не нагнуться, не взять.

Кто? В кого? Почему? А как же я? Некая в событийном ряде путаница. Легкая путаница, как в Библии. Каждый волен толковать по-своему. Потом, потом толковать буду – уцелеть бы!

– Ближе! Еще! – гаркал Лихарев. – Не ко мне! К нему!

Вот мы, Валя, опять плечом к плечу. Не думал, не гадал он (и я, впрочем, тоже), никак не ожидал такого вот конца. Свиделись. Чего там принято кричать? «Долой!» Или: «Ура!» Или: «Наши победят!» Какие наши, где эти наши?!

– Мордой вниз! Вниз! Мордой! – скомандовал полковничек тоном «карантинного» сержанта.

Валька подчинился беспрекословно и мгновенно (чему-то их все же учат! Служебной субординации, к примеру. Да и непросто своевольничать под прицелом двух стволов!) – упал по науке, на здоровое плечо, свистяще вздохнул (больно! другое-то плечо пробито!), перевалился на живот.

Ну и я – туда же. Не из ложно понятой солидарности – просто из положения «лежа» проще выхватить «томас».

– Ноги! Шире! Еще! Шире!

Куда уж шире! Совсем хорошо! Классическая позиция для стрельбы из положения «лежа». Только бы удался дуплет – слишком близко от меня полковник-перебежчик, слишком далеко от меня парнишка на лестнице. На кой Лихареву тыкать нас мордой в грязь? Или на манер волка из «Ну, погоди!» пока всласть не наиздевается, зайца схватить маленькое удовольствие? Так ведь именно потому все эти мультсадисты и прогорают – что в расейском сериале, что в тутошнем «Томе и Джерри».

Цап. Щелк! Вот оно что. Управляем был Лихарев исключительно рационализмом, а не эмоциями – да уж, чему-то их все же учат! Мы с Головниным оказались, так сказать, скованные одной цепью. Наручники – они же «наножники». Свобода передвижений, но ограниченная: для каторжной работы вполне, для бегства и скачек с препятствиями не вполне. Понадежней ядра. И не вздумай теперь, Бояров, палить из припрятанного «томаса» – ни тебе перекатиться, ни тебе прыгнуть. Эффект секундного исчезновения? Ха-ха! Вдвоем! Обнявшись и – в пропасть. Мишень – лучше не придумаешь: движущаяся, но неуклюже.

Движущаяся. Куда прикажете двигаться? Что за каторжная работенка предстоит? А работенка еще та…