Эндрю Клейвен - Час зверя

Вон она. Вон, впереди.

— Господи Иисусе! — выдохнула она: боль снова пронзила ноги. Оттолкнулась от мостовой и бросилась бежать.

В конце коридора, в конце коридора лежало на постели тело.

Узкую тропку с обеих сторон ограждали дома из песчаника, впитывавшие слабый свет единственного фонаря. Здесь почти не видать гуляк; девушка в маске быстро проскочила мимо редких прохожих, испуская на бегу слабые крики усталости и боли. Свернула за угол, держа револьвер высоко, у самого уха. Она уже почти ничего не видела — только месиво света и теней. Чувствовала что-то влажное на щеке под маской, но не догадывалась, что это слезы. Ей хотелось одного: забраться под черепную коробку, распахнуть голову, проникнуть в свой разум и вырвать пульсирующее болью воспоминание о теле на кровати, теле без головы. Она увидела это с порога, когда тащилась мимо по коридору, она доползла до двери и увидела это… и качнулась назад, закрывая руками лицо. Воспоминание о безголовом теле ударяло в глаза, точно бейсбольный мяч. «Господи, Господи, Господи, — повторяла она. — Я обязана была спасти ее, защитить, я заняла ее место, я была Нэнси Кинсед, а она оставалась в безопасности. Если бы случилась беда, она бы обрушилась на меня. На меня, на меня, на меня!»

Впереди, зияя на фоне прикрытого высокими домами неба, появился перекресток с Кристофер-стрит. Девушка различала там более густые, более подвижные скопления народа, до нее вновь донесся мотив «Пляски смерти», в уши ударила барабанная музыка парада. «Еще шаг, — думала она, цепляясь за воздух, торопясь к углу. — Еще шажок — потом другой». Она подталкивала вперед непослушное тело, револьвер завис у самого уха, мушка касается обрамленной электрическими огоньками маски.

Вот и перекресток. Узкая дорожка открывалась в широкую, косо уходившую вверх улицу. Вот и Король Чума, белый череп сверкает посреди окружающих его вычерненных или нарумяненных лиц. Король бежит прямиком к ней, оглядывается через плечо, боится, не гонятся ли за ним сзади. Девушка в домино остановилась и, развернувшись, опустила револьвер, направив мушку прямо в лицо надвигавшемуся на нее черепу. Послышался женский вопль, еще один мужской голос крикнул: «Берегись!»

Король, несшийся, пригнув голову, не смотрел по сторонам — он прямиком врезался в девушку. Она потеряла равновесие, рука, державшая револьвер, беспомощно загребла воздух, и девушка опрокинулась навзничь, врезавшись спиной в тротуар, дыхание с громким стоном вырвалось из ее груди. И все же, падая, она выкинула вверх руки, пальцы изогнулись хищными когтями, в отчаянии она успела ухватиться за лоскутную рубаху и обхватить рукой хрупкую фигурку Чумы. Они рухнули вдвоем и, крепко обнявшись, покатились по мостовой. Король вырвался и приподнялся на четвереньках. Громко вскрикнув, девушка в маске успела оттолкнуться от земли — она уже стояла на коленях, обеими руками сжимая оружие. Направила дуло револьвера в лицо Чумы.

— А-а-а-а! — протянула она. Единственный звук, который она еще способна издать. Все тело сотрясалось при каждом вздохе.

Вокруг собиралась толпа. Люди молчали. Лишь карнавальная музыка врывалась в наступившую тишину. Какое удивительное затишье. Стало слышно, как ветер колеблет увядшие листья.

Медленно-медленно Король Чума повернул голову. Девушка в маске увидела бледно-голубые глаза, глубоко ушедшие в глазницы черепа, услышала доносящееся из-под резиновой маски тяжелое дыхание.

— Мертва! — прошептал Король странным, звучным, почти что мелодичным голосом. — Ты мертва. Ты должна была умереть.

И тут он заплакал. Во всяком случае, звуки, вырывавшиеся из-под черепа маски, весьма напоминали рыдания.

Король стоял на четвереньках, склонив лысую голову и приподняв плечи.

Девушка в маске сняла левую руку с револьвера. Протянула ее к маске, точно так же, как во сне.

«Это я!» — успела подумать она.

Ощутила прикосновение плотной синтетики, потянула ее, рванув на себя тощую фигурку. Дернула еще и еще раз — с третьего раза череп соскользнул.

В воздухе взметнулась грива черных волос, на мгновение мелькнув седой прядью. Волосы заструились, укрыв лицо. Король Чума осел на мостовую, в отчаянии перекатившись на бок. Девушка в домино изумленно вглядывалась в него. Это не он. Совсем не то лицо, которое она ожидала увидеть. Под маской скрывалась девушка. Девушка с нежным фарфоровым личиком, розовые щеки перемазаны слезами. Незнакомка. Совсем чужая.