Эндрю Клейвен - Час зверя

Позади библиотеки кучкой росли платаны. Сквозь тень их пожелтевших листьев Оливер различал процессию на Шестой авеню. Платформа на колесах, подсвеченная багровой иллюминацией, подкатилась к перекрестку. Оливер видел огромное волосатое чудище на платформе, по обе стороны плясали девушки в трико. Музыка, доносившаяся издалека, смешавшись с сигналами машин, звучала резко и нестройно. Оливер и Зах плечом к плечу бежали навстречу процессии. Оливер ощущал черную тяжесть в желудке, но она уже не тревожила его. Разум заволокло черной пеленой. Он не понимал, что происходит, что уже произошло, как все это случилось. Разум совершенно пуст, мелькают только летучие образы, Эйвис с младенцем на руках. Ребенок протягивает руки к Перкинсу, восклицая: «Па!» Они оказались совсем близко от карнавального шествия, толпа становилась все плотней.

Оливер замедлил шаги. Оба брата приостановились, задыхаясь, сблизили плечи, пытаясь прорваться сквозь толпу, которая, в свою очередь, стремилась влиться в мощный поток, заполонивший Шестую авеню. Зах проскочил первым, Оливер последовал за ним. Свитер Оливера был разорван у горла, грудь обнажена. И свитер, и джинсы пропитались кровью Эйвис. Оливер ощущал липкую влагу даже на бедрах, на перепачканных ладонях, он смотрел прямо вперед, на головы и лица людей, пробиваясь сквозь толпу к библиотеке. Ты да я, пошли-пошли-пошли. Он хватал воздух ртом и уже не тревожился о том, что происходит. Лишь бы поскорее попасть в библиотеку. Он хотел бы как можно скорее оказаться там. Он сумеет задержать Тиффани до прибытия полиции. Плевать на все.

Толпа окружала, давила со всех сторон. Они уже на углу, возле входа в библиотеку. Танцующее чудище проплыло мимо на подсвеченном багровым неоном плоту, музыка сделалась еще громче. Оливер чувствовал, как она молотом бьет в висок. Он прищурился, защищаясь от ударов, извиваясь, лавируя в толпе, прорываясь вперед, к ступенькам входа. Он видел, как поворачивает из стороны в сторону кепочка Заха: слившись с течением, брат снова оказался впереди. Вон Зах уже поднимается, отсчитывает ступени, раздвигая столпившихся там людей. Оливер тоже подбежал к крыльцу, вслед за братом. «Нынче утром прижимал младенца к груди, — вспоминал он. — Гремела на кухне посуда, Эйвис стряпала завтрак». Оливер сунул руку в карман влажных джинсов и нащупал ключи.

Зах уже у порога. Зах-невидимка, окутанный длинным плащом, он ждет возле черной стеклянной двери, глубоко утопленной в камне. Оливер присоединился к нему, Зах бросил лихорадочный взгляд на брата, глаза дико блестят. Облизнул губы, дожидаясь, пока Оливер найдет ключ от библиотеки. Оливер вновь припомнил, как скользили санки по склону холма, там, дома, в детстве, на Лонг-Айленде.

Он воткнул ключ в замочную скважину. В грохоте музыки, заглушившей шум толпы, узнал неистовые всплески «Пляски смерти». Поворачивая ключ в замке, Оливер успел глянуть влево, увидел огромный картонный скелет, главного участника парада. Скелет ухмылялся, кланялся, приплясывал на фоне вечернего неба над процессией.

Перкинса вновь замутило. Содрогнувшись, он отвел глаза, распахнул дверь и вошел в библиотеку.

Обернулся. Увидел, как Зах вслед за ним переступает порог. На мгновение дверь позади них осталась открытой, и Перкинс заметил людей на ступеньках. Он слышал музыку — она становилась все громче и громче, — различал голоса людей на улице. Он видел призрачную фигуру Заха на фоне освещенной праздничными огнями ночи — Зах плясал там, посреди улицы, у ног гигантского скелета.

Зах улыбнулся быстрой, нервной, почти виноватой улыбкой.

— Скорее, — негромко попросил он.

«О, не спрашивай его, не спрашивай, в чем дело, — подумал Оливер. — Надо идти и ждать нашу гостью».

Дверь библиотеки, скрипнув, притворилась, замок остался незапертым. Звуки парада размыло, братья Перкинсы стояли рядом в темноте, прислушиваясь к дыханию друг друга.

Король Чума серебряной рыбкой проскользнул сквозь толпу. Девушка в маске, спотыкаясь, пыталась настичь беглеца.

«Я. Там должна была быть я», — смутно припоминала она. Глаза застилало багровое облако, сливавшееся по краям с черной маской. Задыхаясь, девушка нелепо размахивала руками. «Это я. Там должна была быть я».

В заполненном толпой переулке люди в маскарадных костюмах веселились, давя друг друга. Со всех сторон доносятся крики, лающий смех. Кругом искаженные, изуродованные весельем лица, кривятся в усмешке накрашенные губы. Локти приподнимаются и опускаются, поднося к губам масок бутылки пива.