Том Клэнси - Живым или Мертвым

Он поставил машину около двери и вошел в ресторан. Табличка у стойки извещала, что места здесь посетители выбирают сами. Он нашел кабинку у окна, откуда мог наблюдать за своим «Субару», и сел. Подошла официантка в желтом, как горчица, фартуке и белой блузке.

— Доброе утро. Не желаете кофе?

— Да, будьте любезны.

— Подать вам меню?

— Нет. Тост без масла и какой-нибудь фруктовый салат.

— Конечно. Минуточку. — Она вернулась действительно через минуту с кофейником и чашкой и тут же снова ушла.

— Эй, это ваш автомобиль? — вдруг раздался мужской голос за спиной Мусы.

Муса обернулся. У входа стоял полицейский в форме. Ему было хорошо за пятьдесят. Стрижка ежиком, внушительный живот. Но взгляд острый. Полицейский взгляд. Муса перевел дыхание, чтобы успокоиться, и лишь после этого заговорил.

— Что?

— Автомобиль там стоит. Ваш?

— Который?

— Хэтчбэк.

— «Субару»? Да, мой.

— У вас в кабине лампочка горит. Я шел мимо и заметил.

— О, спасибо, я не обратил внимания. Но я тут долго не задержусь. С аккумулятором ничего не случится.

— Пожалуй, что нет. Скажите, просто любопытства ради: что у вас за штуковина в машине? Похожа на громадную коробку для наживки.

— Я, конечно, могу сказать, но вы не поверите.

— Я попробую.

— Переносной рентгеновский аппарат для лошадей.

— Даже и не знал, что такие бывают. А куда путь держите?

— В Лас-Вегас, в Школу ветеринарии Университета Невады.

— Ничего себе прогулка.

— Где-то напутали с бумагами, и авиакомпания отказалась принять аппарат к перевозке как груз. А я решил, что, если немного прокачусь, мне это пойдет только на пользу. К тому же мне платят пятьдесят центов за милю.

— Что ж, счастливого пути.

— Спасибо.

Полицейский направился к стойке и уселся на высокий табурет. Через несколько минут к Мусе подошла официантка с тостом и фруктовым салатом.

— Вилли лезет в ваши дела? — спросила она.

— Извините?..

Она ткнула большим пальцем через плечо в сторону сидевшего у стойки полицейского.

— Вилли у нас шеф полиции. Отлично работает, но чертовски любопытен. В прошлом году я разошлась со своим парнем, так Вилли узнал об этом раньше, чем моя мать.

«Уйди, женщина», — подумал Муса, а вслух сказал, пожав плечами:

— Маленький городок…

— Да, наверно, дело в этом. Завтракайте. Я рассчитаю вас, когда вы закончите. — С этими словами она ушла.

«Аллах, дай мне терпения», — взмолился про себя Муса. По правде говоря, он всегда считал американцев в большинстве своем вполне терпимыми людьми, имеющими, однако, такой недостаток, как болтливость. Вероятно, от ненужного общения он был бы избавлен, если бы имел кожу более темного цвета или говорил бы с акцентом. Странная штука — судьба. Приличные, в общем-то, люди беспечно идут по жизни, поклоняясь ложному богу и пытаясь придать своему существованию смысл, который может быть лишь на стезе ислама. Американцы любят свои «зоны комфорта». Мало кто из них когда-либо бывал за пределами Соединенных Штатов и не собирался туда, так как они были уверены в том, что в остальном мире не было ровным счетом ничего хорошего. Разве что в некоторых местах можно было приятно провести отпуск. Даже события одиннадцатого сентября не помогли американцам открыть глаза на реальный мир, существующий вне пузыря, в котором они сидят. Совсем наоборот. Поощряемые собственным правительством, они еще глубже забились в свою скорлупу и довольствуются ярлыками и банальностями: постоянно говорят об исламо-фашистах, экстремистах, злодеях, которые ненавидят их свободу, мечтают погубить Америку.

Муса был убежден, что Америку нельзя разрушить извне. Эмир тоже видел это, только еще четче и полнее. Все существовавшие в прошлом империи рухнули потому, что прогнили изнутри, и Америка не будет исключением из этого правила. Сейчас она ведет две войны, развивающиеся совсем не так, как она хотела бы. В ее экономике хаос, ее банки и промышленные гиганты разоряются. Со временем эти обстоятельства могут измениться, может быть, ее положение даже улучшится, но будущим историкам предстоит расценивать все эти явления как первые симптомы угасания. Печальная истина состоит в том, что Америку невозможно разрушить ни извне, ни изнутри, и, конечно, даже самым благородным самопожертвованием. Если она погибнет, то лишь от руки самого Аллаха, и в день и час, который Он сам для этого предназначит. Эмир, в отличие от всех предшествовавших ему лидеров, понимал эту истину и соответственно строил свою стратегию.