Том Клэнси - Живым или Мертвым

— Я знаю тебя в лицо, — сказал Кларк. — А остальным вовсе ни к чему знать, что мы знакомы.

— Эй, я же просто…

— Я знаю, о чем ты думал. Но, малыш, соблюдать правила следует до тех пор, пока ты не запрешь за собой дверь дома и не откроешь пиво. Никогда не забывай об этом.

— Понял. Что вам удалось узнать?

— Он улетел в Вегас, и, вероятно, сейчас уже там. Ну, а главное мое открытие — что в Кампусе слишком мало народу, чтобы сделать что-нибудь серьезное, — добавил он, не скрывая раздражения.

— Да, но ведь под наблюдением правительства мы не могли бы заниматься даже тем, что сейчас делаем, верно?

— Думаю, что верно, но, знаешь ли, в том, чтобы являться частью более крупной организации, есть свои преимущества.

— Точно. А мы, я думаю, вроде паразитов на теле политики.

— Вот это верно. Пытались отследить, куда наша птичка могла отправиться дальше?

Джек покачал головой. Они вышли из вестибюля.

— Никаких следов.

— Готов поклясться, что он не станет сидеть на месте. Может быть, еще два-три скачка, хотя трудно сказать.

— Почему?

— Очень уж сложно. Основной принцип этой жизни — устрой противнику как можно больше затруднений.

То же самое, почти слово в слово, Хади сказал Тарику возле Международного аэропорта Маккеннан.

— Мы уже давно это обсуждаем, — сказал Тарик. — Все опасности нам известны. Наши коммуникации защищены настолько, насколько это вообще можно сделать за деньги, к нам никого не внедрили, в противном случае мы сейчас не были бы здесь, верно?

— А как же Уда бен Сали и остальные? — спросил Хади.

— Но ведь он умер от сердечного приступа. Мы же видели официальное заключение о вскрытии.

— А остальные?

— От сердечных приступов люди умирают каждый день, если на то есть воля Аллаха, — напомнил Тарик.

— Возможно, его убили евреи, а римские врачи написали, что это был сердечный приступ. Или, может быть, есть какой-то способ — какой-то препарат — сделать так, чтобы причина смерти выглядела как сердечный приступ.

— Возможно. — Тарик повернул налево, в сторону города. — Но если так, то мы можем больше не бояться израильтян.

— Возможно, — согласился Хади. Он слишком устал после своего путешествия и не мог вести серьезного спора. Слишком много времени в воздухе, слишком много вина и слишком мало сна для того, чтобы спорить. Так что у него просто не хватало энергии для того, чтобы ясно мыслить. — Твой автомобиль «чистый»?

— Мы моем его каждые три дня. И одновременно проверяем, нет ли подслушивающих устройств.

— Как он?

— Ты сам увидишь через несколько минут. Жив и в полном порядке, что касается здоровья. А вот узнать его тебе будет нелегко. Швейцарские хирурги сотворили с его внешностью настоящее чудо. Он может, если захочет, пойти гулять по улице, и его никто не узнает.

Хади вдруг почувствовал настоятельную потребность выглянуть из машины.

— Но почему именно здесь? — устало спросил он.

— Никто никогда не признается, что живет здесь, за исключением разве что воров, владеющих гостиницами и казино. Город полностью коррумпирован, как в свое время Бейрут — во всяком случае, таким мне его описывал отец. Везде азарт, но его высочество не увлекается игрой на деньги.

— Я знаю, он играет только своей жизнью. Конечно, это гораздо опаснее, но ведь все мы смертны, не так ли?

— Местные неверные живут так, будто не знают страха смерти. Просто удивительно, сколько здесь христианских церквей. Им нравится приезжать в этот город, чтобы пожениться — не знаю, почему, но это так. Эмир выбрал этот город из-за того, что здесь живут анонимно. Я считаю, он принял мудрое решение. Сюда приезжает множество народа, чтобы предаваться азарту и грешить против Аллаха. Преступлений такого рода здесь столько, что местная полиция просто не способна заняться чем-нибудь еще.

Тарик свернул направо. Коттедж Эмира находился уже совсем рядом, и Тарик задумался об этом. Жизнь здесь была куда комфортабельнее, чем в пещерах Западного Пакистана, что лично ему, Тарику, очень нравилось, за что, конечно, следовало благодарить Аллаха. Он сбавил скорость, включил поворотник и завернул налево. Он сам и его соратники соблюдали все американские законы, о которых знали.

— Приехали?

— Да, — подтвердил Тарик.

«Хороший выбор», — подумал Хади, но не стал говорить этого вслух. Эмир вполне мог приобрести жилище, лучше приспособленное для обороны, но это заинтересовало бы соседей. К тому же в век вертолетов и бомбардировщиков наземная оборона утратила всякий смысл. На подлете к Лас-Вегасу пилот по трансляции предложил обратить внимание на огромную базу ВВС США, расположенную немного севернее города. Еще одна хорошая мысль друга — поселиться рядом с такой большой воинской частью врагов — нет, не просто хорошая, а замечательная, гениальная мысль. «Поселиться на безбожном Западе, причем в самой безбожной его части!» — восхищенно думал Хади. Интересно, сколько времени он все это готовил? Как организовал? Что ж, именно поэтому он и смог возглавить организацию — благодаря своему умению видеть то, что недоступно другим. То место в мире, которое он занимает, досталось ему по заслугам, и на этом месте он имеет возможность — имеет право! — выбирать свой собственный путь и вести по нему мужчин… и женщин, которые повинуются стоящему у руля. «У любого есть свои потребности и свои слабости», — напомнил себе Хади. Эта слабость совершенно ничему не мешает. Ведь и сам Хади не чурался в Риме кое-каких радостей. И довольно часто, но не чувствовал из-за этого угрызений совести. Вот и с его другом точно так же. И ничего удивительного тут нет.