Виктор О`Рейли - Забавы Палача

Фицдуэйн был немного удивлен.

– Вы явно не сторонник воздержания.

– Да уж. – По лицу Медведя пробежала тень досады. – К сожалению, нам еще предстоит кое о чем подумать, а если как следует поешь, размышлять уже неохота. Так про что я говорил?

– Терроризм и Швейцария, – напомнил Фицдуэйн. – Вы излагали собственные мысли по этому поводу.

– Ах да. Я считаю, что здесь, в Швейцарии, мы не сталкиваемся с проблемой терроризма как таковой – во всяком случае, террористические акции не наносят нам сколько-нибудь заметного ущерба. Бывают, конечно, из ряда вон выходящие события, но они редки и не слишком серьезны.

– Если я правильно понял, – сказал Фицдуэйн, – вы полагаете, что даже те редкие террористические акты, которые все же имеют место в Швейцарии, либо случайны, либо задумываются и осуществляются какими-то заграничными группировками.

Медведь кивнул:

– Я, конечно, не собираюсь утверждать, что деятельность террористов в нашей стране ограничивается уже упомянутыми немногими инцидентами. Это было бы смешно и наивно. Нет, я считаю, что Швейцария играет в этой сфере примерно ту же роль, что в бизнесе и международной политической жизни, с тем отличием, что в случае с терроризмом эта роль в основном навязывается ей иностранцами. Наша страна – это банкир, посредник, деловой и коммуникационный центр, а также тихая гавань. Я думаю, что таковой она является и для террористов. По-моему, нам надо поменьше торчать в тирах и побольше заниматься сыскной работой, потому что, если мы этого не сделаем, бандитам рано или поздно надоест ездить за границу и обратно, и тогда кровь начнет литься здесь.

– А как насчет молодежного движения?

– Разочаровавшиеся в жизни подростки легко поддаются дурному влиянию, – сказал Медведь. – Когда я работал в отряде борьбы с наркотиками, я убеждался в этом на каждом шагу. Но видеть в молодежи начинающих террористов – значит заходить слишком далеко. Большинство детей, которые участвуют в демонстрациях протеста, потом возвращаются к мамочке с папочкой и получают стакан горячего молока на ночь.

Фицдуэйн рассмеялся, и уверенность Медведя поколебалась. Он заказал piattino di formaggio italiano – ассорти из итальянских сыров. Горгонзола, таледжо, фонтана и бельпа-эзе были великолепны.

– Я скажу вам еще кое-что, – заметил Медведь. – По-моему, у многих людей совершенно неправильное представление о террористах. Они думают, что террористы – это фанатики, которых вдохновляют идеи. Иными словами, какими бы отвратительными методами они ни действовали, их конечные цели чисты и благородны – по крайней мере, в их собственном понимании. Наверное, среди террористов есть и такие, но по большей части их толкает на преступления гораздо более простая вещь: тяга к деньгам.

– Значит, вы считаете, что большинство так называемых терактов совершается только ради личной выгоды?

– “Только” – это чересчур сильно сказано, – возразил Медведь. – Я полагаю, что побудительные причины достаточно сложны. Но вы хоть представляете себе, каковы доходы удачливого террориста? Став на эту дорожку, вы можете с полоборота заработать миллион – и налоги платить не нужно.

– Но ведь это занятие еще и одно из самых опасных, – сказал Фицдуэйн.

– Не знаю, не знаю, – отозвался Медведь. – Если вы поглядите на перечень преступлений, совершенных ради денег – ради денег и ради идеи, – насмешливо добавил он, – вы будете удивлены тем, как часто террористы выходят сухими из воды и какие куши они срывают. После того, как у ОПЕК похитили Ямани и других нефтяных министров, Карлос получил от Каддафи персональную премию в два миллиона долларов. И это вдобавок ко всем остальным деньгам, которые принесла ему эта операция. Еще одна небольшая группировка, поддерживаемая Каддафи, получает пять миллионов долларов в год, но это бледнеет по сравнению с доходами тех, кто занимается киднэппингом.

Тут известны немногие детали, – продолжал Медведь, – потому что, как правило, похитители договариваются с жертвой держать все в тайне, но давайте рассмотрим деятельность лишь одной организации – НРАА, Народной революционной армии Аргентины. Они заработали миллион долларов на похищении администратора “Фиата”; два миллиона – на Чарльзе Локвуде, англичанине, работавшем в “Акростил”, три – на Джоне Р. Томпсоне, американском президенте дочерней компании “Файрстон-тайрз”; а за Виктора Самуэльсона, ответственного работника фирмы “Экссон”, им заплатили больше четырнадцати миллионов. А вот вам еще: в семьдесят пятом году “монтонерос”, тоже аргентинцы, потребовали и получили шестьдесят миллионов долларов наличными плюс миллион сдой и одеждой для бедных за двух сыновей Хорхе Борна, председателя “Бунхе-и-Борн”.