Виктор О`Рейли - Забавы Палача

– Абсурд, – возразил фон Граффенлауб, – абсолютно дикое предположение. Фицдуэйн кивнул:

– Вы правы. Мои рассуждения основаны на догадках. У меня нет доказательств, что Руди был членом культа и что Палач тоже имеет к этому отношение. Но давайте вспомним о татуировке, а это уже указывает на связь с Палачом. Тем не менее цель всего этого – игры или что-нибудь посерьезнее – нам пока неясна. А сейчас разрешите вам кое-что показать.

Фицдуэйн вставил кассету с видеозаписью, сделанной рейнджерами, и нажал на кнопку. После просмотра он положил перед онемевшим фон Граффенлаубом пластиковый пакет с письмами.

– Эта запись была сделана после смерти Руди, – пояснил Фицдуэйн. – Все члены этой милой компании – студенты колледжа. Из-за масок личности установить невозможно.

– А почему вы думаете, что Руди был в их числе? – устало спросил фон Граффенлауб. – Татуировка – ну и что, кроме круга из цветов, нет ничего особенного. Знак протеста и не более того. Он мог сделать ее где угодно.

Фицдуэйн открыл пакет с письмами и показал одно из них фон Граффенлаубу:

– Узнаете почерк?

Фон Граффенлауб кивнул:

– Руди, – с горечью произнес он и сжал бумагу так, словно это могло вернуть ему мертвого сына.

– Руди враждовал с вами, мать умерла. С Врени они были очень близки. Но он нуждался в ком-то, кому мог бы довериться и кто был в стороне от событий. Он начат писать Марте. Написанное им не вносит ясности и не является уликой, но, сопоставив это с тем, что мы уже знаем, можно прийти к заключению: он, став членом организации, обнаружил, что должен поступать против своей воли. Руди попытался вырваться, но узнал, что все пути отрезаны.

– И поэтому покончил с собой?

– Нет, – возразил Фицдуэйн, – не думаю, во всяком случае, он сделал это не добровольно. Я думаю, что его либо убили, либо заставили совершить самоубийство, что фактически одно и то же. Возможно, мы никогда и не узнаем правды.

– Можно мне взглянуть на письма?

– Да, конечно, – Фицдуэйн предусмотрительно снял копии с писем, предвидя, что фон Граффенлауб захочет оставить их у себя. Читать их было тягостно. Он вспомнил последнее письмо, написанное менее чем за неделю до смерти:

“Мартинка!

Как бы мне хотелось рассказать тебе, что происходит на самом деле, но я не могу. Я дал клятву хранить тайну. Я. думал, что я все знаю, но теперь убедился, что это далеко не так и мне все это совсем не нравится. Я много думал. Здесь очень хорошо думается. Здесь так пустынно по сравнению со Швейцарией и всегда слышен шум океана. Даже не верится, что это реальная жизнь.

Но мне надо выбраться отсюда. Возможно мы увидимся раньше, чем планировали. И может, когда я буду в Берне, дела пойдут на лад”.

Фон Граффенлауб изучал письмо:

– Почему Марта не показала его мне? Фицдуэйн вздохнул:

– Руда был мертв, когда она получила это письмо. И, видимо, она решила, что нет смысла показывать его вам.

Медведь и Чарли фон Бек сидели в соседней комнате, когда Фицдуэйн после беседы с фон Граффенлаубом вошел к ним. Медведь снял наушники и выключил магнитофон:

– Он ушел?

– Да, – ответил Фицдуэйн, – он торопился на самолет, его ждут в Нью-Йорке. Его не будет неделю.

– Достаточно времени на размышления, – сказал фон Бек.

– Жаль его, – произнес Фицдуэйн, – не нравится мне то, что мы делаем.

– Мы пробуем нажать там, где можем, – возразил Медведь, – и надеемся, что это что-нибудь даст. Да, это грубо и несправедливо, но ничего не поделаешь.

– Я не думаю, что фон Граффенлауб имеет отношение ко всему этому, – заметил фон Бек.

– Нет, – согласился Медведь, – но кто, кроме него, может повлиять на Эрику?

– А ты не боишься того, что может случиться? – спросил Фицдуэйн.

– Ты хочешь сказать, что фон Граффенлауб набросится на нее, а может, и убьет? Не думаю. Но, даже если это и произойдет, что еще мы можем сделать? Палач – это не единичное убийство, это чума. И его надо остановить.

– Любой ценой.

– Что-то вроде этого, – сказал Медведь. – Но если тебе от этого легче, то могу сказать: мне это тоже не нравится.

Фицдуэйн налил себе выпить. Он чувствовал себя измотанным после долгой беседы с фон Граффенлаубом. Виски – это было то, что ему нужно. Он подлил себе еще виски и добавил льда. Медведь раскурил трубку и посмотрел на него.

– Сколько раз я тебе говорил, что когда исключишь невероятное, то все остальное, каким бы невозможным оно ни казалось, будет правдой? – поинтересовался Фицдуэйн.