Джейсон Дарк - Пять минут ужаса

Она еще раз посмотрела на Риту.

— Какой же черт побудил тебя приехать к нам в гости вместе с твоим другом, как ты говоришь?

— Джон Синклер — полицейский. Перед смертью Дора попросила подключить его к этому делу.

— Что ты и сделала.

— Да.

— Почему?

— Она была моей подругой. Я… была ей обязана, если вы понимаете, что я хочу сказать.

Флора кивнула головой.

— Да, я понимаю. Твой долг перед ней состоит в том, чтобы тоже умереть. Нам нужна новая масса. Скоро под ее поверхностью появится новое лицо — твое. Для нас это как целебная грязь, в которой мы купаемся. Ее сила придает нашим телам новую энергию. Для нас эта масса как чудесная живая вода. Но не каждый может к ней притронуться. Она возникла в глубинах ада. Там эта масса бурлила и кипела, там она находилась во власти дьявола, это та масса, которая состоит из человеческих тел.

Рита не могла этого постигнуть. Люди превращались в массу. Это действительно мог сделать только дьявол. Если кто-то умирал, он обращался в пыль, но обратиться в грязь!?

Она не могла больше говорить. Что-то сжимало ей горло. Глаза ее стали влажными, губы задрожали, и она увидела, как Флора кивает головой.

— Теперь ты знаешь все, дитя мое!

Хотя судьба Риты висела на волоске, она все-таки вспомнила о своем спутнике.

— Но вам не удастся уничтожить меня! Джон Синклер…

— Он не сможет ничего сделать! — сказала женщина. Он вообще ничего не может. Он не в состоянии ничего предпринять.

— Он мертв?

— Наверняка, дитя мое, потому что от адской массы не спасется и он. Она не знает пощады, не остановится ни перед чем и не перед кем, уничтожит любого — мужчину или женщину.

— Джон Синклер может сопротивляться!

Флора махнула рукой. Эта рука выглядела, как когтистая лапа старой птицы.

— Ни один человек не может бороться против ада. Запомни это, думай об этом, пока у тебя есть время. Он сильнее. Он определяет жизнь и смерть человека. Над всем господствуют часы дьявола. Думай об этом.

— Какие часы? — спросила Рита.

Она догадывалась о чем-то, но хотела узнать об этом точнее.

— Я же тебе говорила — песочные часы, — засмеялась Флора, лицо которой подергивалось от предвкушения триумфа. — Песочные часы — это нечто особенное. С ними обращаются без должного уважения, когда используют на кухне во время варки яиц. Но наши песочные часы — большие. Они так велики, что сквозь них может пройти человек. Его охватывает верхняя половина часов, а потом пробуждаются магические силы ада, и человек обнаруживает, как он в конечном итоге слаб, потому что вдруг начинает просачиваться сквозь узенькую трубочку между двумя половинами часов, превращаясь в ту самую массу. Масса стекает в нижнюю половину. Для нормального человека — это отвратительная грязь, пахнущая гнилью и тленом, но для нас это то средство, которое поддерживает в нас жизнь. «Песочные часы господствуют над жизнью и смертью». Когда-то так сказал дьявол. Так это происходило до сих пор, так это будет постоянно. То же самое произойдет и с тобой, дитя мое.

Рита все слышала и все-таки никак не могла осмыслить эту чудовищную философию, потому что все представлялось ей сплошным кошмаром. Однако один вопрос у нее все-таки вырвался.

— Где же они?

Флора не дала прямого ответа. Почти с упреком она покачала головой.

— Ты этого не знаешь? Подумай-ка, дитя мое. Адские часы тоже состоят из обычного материала. Из того, на котором ты сейчас стоишь.

— Из стекла!

— Да! — Флора сказала это, почти ликуя. — Да, они состоят из стекла. Ты находишься над их верхней частью. Им нужно лишь открыться, чтобы проглотить тебя.

Рите показалось, что ее вновь ударили бичом, она опустилась на колени, в животе сжалось, ей стало неожиданно очень плохо.

— Тебе нехорошо? — осведомилась Флора с деланным дружелюбием.

— Это… Этого не может быть…

— Посмотри под ноги.

Рита опустила взгляд. Сквозь стекло было что-то видно, но она не могла определить, действительно ли там есть две чаши, находящиеся друг над другом и связанные между собой трубкой, из которых и состоят песочные часы.

— Теперь мы тебя покидаем и оставляем одну, — сказала Флора. — В момент смерти каждый должен быть наедине с собой.

— Не надо было приезжать, — сказала Клара.

— Тебе было бы лучше оставаться в Англии, — прошептала на прощание Эрика.

— Оревуар, дитя мое, — запыхавшись, сказала Жоржетта, шансонетка, состарившаяся роковая женщина.

Не успели ее слова стихнуть, как Флора вышла и тихо закрыла за собой дверь. То же самое сделали и остальные женщины. Рита Уилсон осталась одна.