Эрик Ластбадер - Ниндзя

В полете его дух приобрел вдруг черты старика.

Но Николас не чувствовал груза прошедших дет. Годы повисали на его обнаженной бестелесной руке как шелковые шарфы, каждый своего цвета, в соответствии с его воспоминаниями.

В небе нарождающегося дня Николас танцевал танец жизни, как ребенок, наивный и восторженный, несмотря на то, что он многое повидал и пережил бесчисленные дни и ночи. Из облаков он извлек спелые колосья и размахивал ими над годовой, как праздничными вымпелами.

Под ним простирался азиатский материк, словно огромный тигр, который пробуждался ото сна, зевая и потягиваясь. Но это была Азия другой эпохи — до вторжения промышленности, до революции в Китае, до опустошения Вьетнама и Камбоджи. Воздух вокруг него был напитан ароматом благовоний.

Николас почувствовал присутствие Жюстины и катана одновременно. Если бы он не расслабился, если бы его дух не был так далеко, он давно бы уже знал об этом благодаря харагэй. Лишь в последнюю минуту Николас услышал над собой удар черного грома.

Времени на размышления не было. Мельчайшая доля секунды могла стоить ему жизни. Николас знал много способов победить в поединке без меча и воспользовался тем, которым лучше всего владел: он скрестил кисти рук и ударил Жюстину по предплечьям, отбросив меч вверх и в сторону.

Когда он вскочил на ноги, Жюстина уже готовилась нанести новый удар — горизонтальный, слева направо; и тогда Николас понял, что происходит.

С оглушительным криком он выставил вперед левую ногу и принял низкую стойку. Он подпрыгнул на месте, заставив Жюстину вздрогнуть, и бросился вперед. Уже в прыжке Николас понял, что своим ударом он раздробит ей запястья; вместо этого он схватил ее за руки и сжимал их до тех пор, пока она, наконец, не закричала и не выпустила катана .

Жюстина ударила его коленом в живот, и когда Николас согнулся от боли, обрушилась на него с кулаками. В падении он сумел нанести ей удар на уровне лодыжек и сбить с ног. Жюстина тяжело рухнула на пол, но продолжала бороться.

Николас под градом ударов дотянулся до ее шеи, и тогда раздался крик. Он рвался из ее широко открытого рта, он рождался в ее голосовых связках — но сама Жюстина никогда не смогла бы так кричать. Ее чужие черные глаза закатились вверх так, что видны были только белки. Потом ее веки сомкнулись, и девушка обмякла, теряя сознание. Ее волосы упади на сверкающую сталь катана .

Второй удар мечом, слева направо. Жюстина была правша, и она рубила бы справа налево. Значит, ее руку направлял кто-то Другой. В любом случае, она не могла так хорошо владеть мечом.

Николас много лет назад овладел сайминдзюцу , искусством гипноза, которым пользуются ниндзя. Он работал с Жюстиной больше четырех часов — снять чары гораздо труднее, чем их навести, — и ему пришлось вспомнить все то, чему его когда-то научили.

Пот катился с них обоих и струйками тек по деревянному полу. Наконец, тело Жюстины содрогнулось у Николаса в руках, и изо рта ее вырвался нечеловеческий крик.

Она погрузилась в глубокий сон. Но Николас не оставлял ее еще долгие часы, укачивая на коленях; он отходил от нее только для того, чтобы смочить полотенце в холодной воде и снова положить ей на лоб.

Николас не сводил глаз с лица Жюстины. Один раз его раздумья были прерваны жужжанием пузырьков воздуха в аквариуме, и он посмотрел на рыбок, снующих между зелеными водорослями и цветными камешками. Рыбки ответили ему бесстрастными взглядами через стекло, из совсем другого мира.

Жюстина почти все время спала, как это бывает после тяжелой болезни, и лишь на третий день полностью пришла в себя. Николас кормил ее и умывал, а потом долгими часами сидел на веранде и смотрел на море, не замечая купальщиков и загорающих. Он не подходил к воде, боясь оставлять ее одну.

И в то утро, когда Жюстина открыла глаза, чистые, с прежними искорками, Николас обнял ее и поцеловал. Только после того, как они позавтракали и она взяла утреннюю газету, он рассказал о том, что произошло. Он рассказал ей все, потому что она должна была это знать, должна была понять, что у нее хватило сил с этим справиться. Николас один никогда не смог бы выстоять — Жюстина с самого начала боролась с магическими чарами Кобудэра.

— Значит, я теперь сильная. — Жюстина засмеялась. — Такая же, как ты.

— В каком то смысле, — сказал он серьезно, — да. Она вздрогнула.

— К такой силе нужно привыкнуть. Жюстина читала газету, пока он мыл посуду, и тихое звяканье тарелок успокаивало ее и согревало.