Крейг Расселл: Вечная месть

Грубер улыбнулся. Он подвел Марию к стулу и заставил сесть.

— Я знаю, ты желаешь мне добра, — сказал он. — И знаю, что когда ты говоришь, что хочешь мне помочь, это правда, а не какая-то ловушка. Но этой ночью, Мария, умрет самый главный предатель. Он был моим ближайшим другом, моим заместителем у «Восставших». Это он спланировал похищение Видлера. Это он нажал на спусковой крючок и убил Видлера. Факт, который он постарался похоронить вместе со мной. Он увидел во мне угрозу его дальнейшим политическим амбициям. Амбициям, которые по-прежнему вынашивает. Но сегодня ночью и его амбициям, и его жизни придет конец. Мария… Прости меня, но я не могу…

Грубер взял моток толстой упаковочной ленты и примотал Марию к спинке стула.

— Я правда не могу позволить тебе помешать мне… — проговорил он, доставая бархатную скатку.

22.30. Осдорф, Гамбург

Фабель и Вернер остановились возле дома Грубера. Ехавшие за ними две серебристо-синие полицейские машины еще за углом выключили фары и встали позади Фабеля. Оттуда вылезли четверо полицейских.

Они все стояли на тротуаре, когда зазвонил мобильник Вернера. После короткого обмена односложными репликами Вернер убрал телефон и обернулся к Фабелю.

— Это Анна. Они с Хэнком не смогли дозвониться Марии ни на мобильник, ни по домашнему телефону. Они съездили к ней домой. Там никого. Они едут сюда. — Вернер посмотрел на внушительное здание особняка Грубера. — Мария где-то тут…

— Ладно. — Фабель повернулся к патрульным: — Двое к заднему выходу. А вы пойдете с нами.

Главный вход в особняк Грубера был сделан из дуба и по виду и фактуре напоминал двери церкви. Было ясно, что выбить такие не просто, поэтому Фабель приказал одному из патрульных высадить окно. Он примерно помнил расположение комнат после краткого пребывания в гостях у Грубера и повел всех вокруг к его кабинету.

— Когда выбьем окно, нам нужно забраться внутрь и максимально быстро отыскать Марию.

По сигналу Фабеля патрульные резко и сильно ударили тараном в центр окна. Стекло разлетелось вдребезги, а рама — в щепки. И все же пролом оказался недостаточно большим, чтобы в него пролезть, поэтому они ударили еще дважды. Фабель достал служебный пистолет и влез в разбитое окно, перебрался через стол Грубера, сбросив на пол восстановленную голову девушки, жившей две с половиной тысячи лет назад. Вернер и оба патрульных пролезли следом за ним.

Десять минут спустя они стояли в главном коридоре у подножия лестницы. Они обшарили каждую комнату, каждый шкаф. Ничего. Фабель даже громко позвал Марию в тишине дома, который, как он знал, был пуст.

В главную дверь постучали, и Фабель открыл ее, впуская вторую пару патрульных.

— Мы проверили сад и гараж. Там никого нет, герр гаупткомиссар.

Подъехал автомобиль, и Анна с Хэнком вбежали в дом.

— Ничего… — уныло сообщил Фабель. — Похоже, он прихватил ее с собой.

— Герр гаупткомиссар! — окликнул его из-под резной лестницы патрульный. — Тут какая-то дверь. Похоже, в подвал…

22.40

Франк Грубер тянулся к знаниям всю свою жизнь. Официально он изучал археологию и историю, но уйму свободного времени потратил на овладение множеством разных навыков. Богатые приемные родители обеспечили его достаточными средствами, чтобы он смог превратить жизнь в непрерывную программу обучения. Бесконечную подготовку к миссии всей его жизни. И теперь, когда он стоял перед домом своей основной мишени, ощущение слияния было абсолютно полным. Всеобъемлющим.

Грубер стоял на подъездной дорожке к дому, держа в одной руке бархатную скатку, а в другой — пистолет Марии. Он прикрыл глаза и сделал глубокий вдох. Он погасил все эмоции, и величайшее спокойствие, позволяющее действовать с абсолютной точностью и убийственной эффективностью, снизошло на него.

Дзаншин.

22.40. Осдорф, Гамбург

Маленькая запертая дверца была сделана из такого же дуба, как и входная дверь, и не больно-то поддавалась полицейскому тарану. И лишь после нескольких мощных ударов она постепенно поддалась.

— Мария! — заорал Фабель, спускаясь в подвал.

— Сюда!

Фабель побежал по большому подвалу на голос и увидел, что она привязана к стулу.

— Грубер… — проговорила она. — Это Франк. Он сумасшедший. Думает, что он реинкарнация Рыжего Франца Мюльхауса. Скорее всего он действительно сын Мюльхауса.

— Так и есть, — кивнул Фабель, развязывая Марии руки и борясь с клейкой лентой. Он вопросительно указал на завешанный участок.