Эрик Ластбадер - Шань

— А что они станут делать, — осведомился он, — если в Китае вспыхнет пламя войны?

— Мы должны сосредоточить все силы на том, чтобы этого не произошло, — ответил Мао.

Даже если бы Мао не дал Чжилиню особого поручения, он все равно не желал его присутствия за столом переговоров с Чан Кайши. Май, первая жена Чжилиня, была помощницей доктора Сунь Ятсена. Когда в 1925 году генералиссимус Чан Кайши порвал с Гоминьданом, его хорошо вооруженные подразделения вернулись в Шанхай, в то время главный оплот Гоминьдана, и уничтожили всех до единого человека.

Люди Чана явились за Май ночью и увели ее с собой. Опасаясь за ее судьбу, Чжилинь и Ху Ханмин кинулись за ними следом. Настигнув похитителей, Чжилинь прикончил их всех. Однако не успел предотвратить гибели Май.

Возможно, за столько лет Чан успел позабыть о том происшествии и начавшейся после него охоте за людьми. На сей счет Мао не мог сказать ничего определенного. Однако даже и в этом случае для него было крайне нежелательно, чтобы давние враги встретились лицом к лицу. По правде говоря, он раздумывал, стоит ли ему вообще брать Чжилиня с собой в поездку. Однако в конечном счете потребность в молодом советнике перевесила возможные последствия такого шага.

Знакомство Чжилиня с Россом Дэвисом началось одним ранним утром, когда Чжилинь занимался гимнастикой тай цзы чуань. Воздух был совершенно неподвижен и полон влаги, хотя солнце еще не поднялось над крышами домов. Внизу под утесом сверкала бело-голубая река. Кое-где ее течение уже бороздили сампаны. В одном из дворов, тянувшихся вдоль узенькой улочки, кричал петух.

Дэвис проснулся ни свет ни заря, весь покрытый холодной испариной. Сев в кровати, он стал жадно глотать воздух, но это не принесло особенного облегчения. В отчаянии он огляделся по сторонам. За окнами только-только рассвело, но утренней свежести и прохлады не ощущалось. Даже прожив в Китае некоторое время, он так и не смог привыкнуть к этому климату. Наихудшим же сезоном для него было, безусловно, лето: он невыносимо страдал от жары даже ночью.

Встав с постели, он торопливо оделся и вышел на улицу. Крошечная комната, отведенная ему, производила на Дэвиса гнетущее впечатление. Он вытер пот с лица прислушиваясь к кукареканию петуха и, отняв платок ото лба, внезапно заметил Чжилиня, сосредоточенно выполнявшего свои упражнения.

Выходя из дома, Дэвис захватил с собой книгу, посвященную римскому военному искусству, намереваясь почитать ее в тени какого-нибудь дерева и хоть немного прийти в себя. Однако, совершенно забыв про нее, он застыл на пороге, наблюдая за утренним ритуалом Чжилиня.

Разумеется, Дэвис не в первый раз был свидетелем демонстрации упражнений тай цзы. Однако еще никогда ему не доводилось видеть, чтобы они исполнялись со столь плавной и грациозной непринужденностью.

Человек, за которым он наблюдал, был единственным из свиты Мао, на кого Харли не сумел раздобыть военное досье. По сути дела, о нем не было известно почти ничего. Даже в отношении его функций в иерархии коммунистического движения и взаимоотношений с Мао не имелось никаких достоверных данных.

Стоя в тени, Дэвис обливался потом. Будучи крупного телосложения, он обладал фигурой атлета, в отличие от многих своих сверстников, накопивших к сорока годам уже изрядное количество жира, только потому, что уделял своему телу достаточно внимания. Дважды в день он по три четверти часа выполнял сложные, требующие большого физического напряжения, гимнастические упражнения. Разумеется, это не относилось к летнему сезону в Китае, когда жара, по мнению Дэвиса, делала немыслимым любое занятие, требующее напряжения.

Глядя на Чжилиня, он изумлялся до глубины души. Ему казалось, что он впервые видит эти медленные, ритуальные движения и жесты. Человек, выполнявший их явно не испытывал никаких затруднений с дыханием хотя находился на самом солнцепеке. И, что самое удивительное, Дэвис не мог разглядеть на обнаженных участках его тела ни единой капельки пота.

Наконец комплекс упражнений подошел к концу. В последней позе, как показалось Дэвису, Чжилинь простоял целую вечность. Все вокруг замерло вместе с ним. Только ветерок, подхватив горстку пыли у ног Чжилиня, закружил ее в миниатюрном смерче.

Где-то по соседству залаяла собака, и Чжилинь вышел из состояния, которое вполне можно было назвать трансом. Заметив Дэвиса с книгой в руках на пороге дома он улыбнулся и промолвил: