Эрик Ластбадер - Сирены

— Говорю тебе, мама. Будь я проклят, если ты подходишь к здешней обстановке.

Подняв голову. Дайна посмотрела ему в лицо, еще глубже погружая в карманы ладони, сжатые в кулаки. Она стояла, переминаясь с ноги на ногу. Щеки ее порозовели от холода. Каждая фраза, произнесенная ею или Бэбом, сопровождалась тонкой струйкой пара, вырывавшегося изо рта.

— Ты околачиваешься здесь целый день? — поинтересовалась она. Он фыркнул.

— Черта с два. Утром я занимаю свое место на нью-йоркской фондовой бирже. Здесь у меня лишь побочный бизнес. — Он похлопал себя рукой по голове, погружая пальцы в кучерявые волосы. — Это проклятая заплата у меня на макушке всему виной, мама. Железо вшито вместо мозгов, в этом все дело. Они вытекли наружу во время войны. Ужасно жалко.

Дайна услышала фальшь в его голосе и, поняв, что он кривляется, хихикнула.

— Готова поспорить, что ты не был на войне. Ты недостаточно стар для этого.

— О нет, ты заблуждаешься. Я мог бы быть во Вьетнаме, если бы вместо этого не прохлаждался здесь. Армии не нужны изгои. Впрочем, они все равно не нашли бы меня, даже если б очень захотели. Появись они здесь, то им бы показали зону боевых действий. Будьте уверены! — Он с размаху хлопнул себя ладонью по мясистой ляжке.

Проходившие мимо двое молодых пуэрториканцев остановились и вопросительно посмотрели на Бэба. Гладкая, смуглая кожа на их лицах лоснилась; черные блестящие волосы были собраны сзади в хвосты. Их одежда походила на униформу: рваные потертые джинсы и короткие бейсбольные куртки. На ногах у одного из них были надеты адидасовские кроссовки («На случай, если надо поскорее сматывать удочки», — позднее объяснил Бэб Дайне), у другого — стоптанные черные ботинки.

— Подожди, — бросил Бэб, обращаясь к Дайне, и направился к покупателям.

Улица вокруг мигала и переливалась разноцветными неоновыми огнями, похожая на бесконечную светящуюся нить, протянувшуюся сквозь ночь. Пыльный ветер гнал мусор вдоль водосточных желобов. Он дул с запада и приносил с собой смрад и зловоние промышленных выбросов с заводов Нью-Джерси.

Бэб взял из рук одного из пуэрториканцев пригоршню зеленых банкнот и вручил ему два тщательно перевязанных полиэтиленовых пакетика, наполненных желтыми и розовыми таблетками. Нежно-голубой «Кадиллак» проехал мимо так медленно, словно у него были неполадки в моторе. Он выглядел необычно с четырехфутовой антенной у переднего стекла и большим количеством хромированных частей, чем у любых трех автомобилей вместе взятых.

Дайна сощурилась, пытаясь заглянуть внутрь «Кадиллака», но темно-зеленые стекла на окнах сделали эту затею почти невыполнимой. Ей удалось разглядеть лишь смуглое луноподобное лицо и голову пассажира, украшенную копной черных волос, заплетенных в мелкие косички.

Бэб, закончив сделку с пуэрториканцами, наклонился к боковому окошку машины, и оно беззвучно скользнуло вниз. Ему пришлось согнуться почти вдвое, чтобы засунуть голову внутрь. Дайна услышала его голос, но не могла разобрать ни слова. Затем Бэб извлек откуда-то плоскую упаковку, завернутую в коричневую бумагу. Он протянул ее внутрь салона и вытащил назад деньги. Потом сказал что-то еще и выпрямился. «Кадиллак» тронулся с места набирая ход, и боковое стекло вернулось на прежнее место.

Когда Бэб, вернувшись на тротуар, приблизился к Дайне, она спросила:

— Ты собираешься стоять здесь всю ночь?

— Что тебе нужно, мама? — он пристально посмотрел на нее. — Ты меня совсем не знаешь. Я могу доставить тебе серьезные неприятности.

Она улыбнулась.

— Я так не думаю, — протянув руку, она прикоснулась к его лицу. — Что ты можешь сделать мне? Отобрать деньги? Они твои, если ты хочешь. — Бэб был так поражен, что не нашелся что ответить. — Или что-то похуже? Изнасиловать меня?

— Ха! Тебе никто не поможет. Что с тобой, черт возьми, мама? У тебя в голове совсем пусто? Проклятье! Неужели твоя мама ничему не учила тебя?

— Мне кажется, что ты не такой, как все остальные, о которых ты мне говорил.

— Хрен с два, мама! Точно такой же. Просто поздоровей большинства, и все.

— Давай раздобудем что-нибудь поесть, а?

— Эй! Я могу взять тебя за руку прямо сейчас, оттащить вот за этот дом и заставить пожалеть о том, что ты пришла сюда. — Он протянул руку так, что она едва не прикоснулась к плечу Дайны, и в его желтых глазах вспыхнули огоньки, как у ночного хищника.

— Ну же, — сказала она. — Давай перекусим где-нибудь, а?