Эрик Ластбадер - Сирены

И это была моя первая ошибка...

Дзинь, тр-р-р, бах!

Должно быть то был мираж,

Увиденный мной за кулисами,

В ожидании выхода и смерти

— ... здесь. Нет, мне ничего этого не нужно. Не здесь.

Музыка гулом отдавалась в ее голове, словно в пустом здании собора.

Перемены, словно пули

Бьют без боли,

Господи, я вижу, что снова одинок...

—... всего святого, заставьте этого черномазого выключить свой проклятый магнитофон!

Тишина, прохлада, какой-то хруст и чей-то тихий голос:

— Ладно парень, можешь делать это в другом конце холла.

Серые нити паутины, причудливо изогнутые в солнечных лучах. Туман, светлеющий, становящийся, все более прозрачным, словно с глаз снимали один слой марли за другим.

— ...айна, что произошло?

И ветер, бьющий в лицо, раскачивающий ее взад-вперед. «О, господи, я падаю!» Резкий толчок, как во время землетрясения; стремительно приближающаяся земля; ошеломляющий удар, и затем тонкая, светящаяся нить метеора, уносящегося вдаль от нее, бьющегося обо что-то — одно столкновение, другое, посылающее красные и черные сигналы в голубое небо. «Крис, Крис, о, Крис!»

— ...чего, ничего. Все в порядке.

Она сидела, дрожа; рыдая, уткнувшись лицом в чью-то шею.

— Доктор?

— Это лучше, чем делать укол прямо сейчас. Попозже... — Неоконченная фраза повисла в воздухе.

— Где я? — шепотом спросила она. — Не на берегу. Ведь нет, ради всего святого!

— Ты в больнице. Дайна, — донесся до нее голос Бонстила. Теперь она сумела распознать его.

— Бобби?

— Да.

— Бобби. — Она вцепилась в него. — Мотоцикл. Что-то... он... он..., — ее голос был тонким и прозрачным, как папиросная бумага.

— Все в порядке, — сказал он ей почти на ухо. — Теперь ты в безопасности. С тобой ничего не случилось.

— Крис, — прошептала она. — Что с Крисом? Не поднимая головы с его плеча, она почувствовала, что он смотрит на врача.

— Он мертв. Дайна.

— Нет! Не может быть! — Однако черные крылья ворона все больше закрывали голубое, голубое небо, и жадные языки пламени вырвались на свободу сразу после толчка взрывной волны. Ее легкие задыхались от недостатка кислорода, и жуткие вопли опять эхом отзывались в ее ушах. Ужас.

Ее снова затрясло.

— Не может быть... — Однако приступ бессильного гнева уже прошел, и она произнесла эту фразу совсем тихо, словно благословение. «О, Крис, — подумала она с тоской, — ты только-только начал новую жизнь. Я не могу поверить в случившееся. Мое сердце бьется, а твое нет. Может ли кто-нибудь объяснить это?» Она прижалась к Бонстилу, опять уткнувшись головой в сухожилие на его плече.

— Дайна, — его голос звучал нежно, успокаивающе, — мне необходимо знать, что произошло. Мои люди следовали за вами, но они упустили «Харлей».

Она вспомнила вкус земли во рту, пыль и песок, набившиеся ей в горло, ее содранное и ушибленное плечо, боль, пронизывающую все тело, струящуюся из царапины на голове кровь, мешающую ей видеть. Однако видение, запечатленное в ее сознании, не исчезало: метеор, уносящийся прочь от земли, покоряющий воздушное пространство за мгновение до того, как дернуться и развалиться. И затем пламя, и непрекращающийся крик. Ее крик.

Она откинулась на подушку. Слезы ручьями катились по ее лицу. Она посмотрела Бонстилу в глаза.

— Прежде скажи мне, где я.

— Ты в палате неотложной помощи в больнице Санта-Моника. У тебя несколько поверхностных ран, худшая из которых чуть ниже правого глаза, масса ссадин и царапин, парочка ушибленных ребер и плечо, которое, если верить словам врача, будет болеть месяц или около этого. Он также запрещает тебе пока заниматься акробатикой и кувыркаться. — Он улыбнулся, однако Дайна заметила напряжение, проглядывавшее сквозь эту улыбку.

Неподалеку зазвонил телефон, и кто-то пошел брать трубку.

— Итак, что же произошло?

— Лейтенант, это вас.

— Я мигом, — сказал Бонстил, направляясь к аппарату. Молодой доктор с чуть желтоватой кожей и пышными усами, придававшими ему сходство с морским львом, дотронулся кончиками пальцев до щеки Дайны.

— Здесь всего лишь два шва, — заметил он. — Вы что-нибудь чувствуете? — Она покачала головой, и он продолжил ощупывать рану. — Через некоторое время вы начнете чувствовать боль в этом месте. Так должно быть, поэтому вы не волнуйтесь. — Он принялся теребить усы. — Вам очень повезло, мисс Уитней. Всего дюйм влево, и был бы задет важный нерв. — Он улыбнулся. — Все рентгеновские снимки дали отрицательный результат.