Эрик Ластбадер - Возвращение в темноте

Она махнула рукой.

— Впрочем, он и не скрывал этого. Меня это даже возбуждало... да и кто, оказавшись на моем месте, стал бы отказываться? Он был так внимателен и щедр, что мне показалось, что моя мечта сбывается! Он нанял мне учителей по дикции, манерам, иностранным языкам — Бог ты мой! Он даже нанял знаменитого преподавателя вокала, который работал с оперными дивами из «Метрополитен-опера»! Я брала частные уроки балетного танца, тенниса, верховой езды, поло, судовождения... Когда он решил, что я уже достаточно подготовлена для выхода в свет, мы отправились в Англию участвовать в охоте на лис. Потом мы играли в поло в Аргентине, ходили на яхте в Ньюпорте. Я была ослеплена всем этим и не видела вокруг себя ничего и никого.

Она крепко сжала руку Кроукера, словно он был спасателем, а она тонула в море.

— Вот когда наступила расплата! Дональд погиб, сейчас дочь на грани смерти... Последние иллюзии насчет достоинств Дональда исчезли, у меня больше нет добрых воспоминаний... Правда смотрит мне в глаза, словно смерть с косой в руке.

Протянув руку, Мэтти положила ладонь Кроукеру на голову, словно благословляя его, и взъерошила ему волосы, как делала, когда они были детьми.

— Ладно. — Ее глубокое и красивое колоратурное сопрано заполнило комнату. — Наконец-то я поняла, отчего мы так сердились друг на друга все это время.

Она поднялась и, взяв Кроукера за подбородок, расцеловала его в обе щеки.

— Теперь, когда все сказано, мы навсегда забудем об этом, потому что обрели друг друга после многих лет разлуки.

Потом Мэтти стала нетерпеливо убирать со стола. По тому, как ловко она это делала, он понял, что она уже привыкла обслуживать себя и дочь.

Подойдя к сестре, Кроукер повернул ее к себе лицом и крепко обнял. Он чувствовал, как сильно билось у нее сердце, и ему стало невыразимо больно за нее и за себя... Наконец, он выпустил ее из объятий, и она, снова принимаясь за посуду, сказала:

— Лью, а что еще сказала тебе Рейчел, когда пришла в сознание?

— Она очень сердита.

Натянув на руки желтые резиновые перчатки, Мэтти усердно мыла посуду.

— Разве не все подростки в мире сердятся на своих родителей? — спросила она, словно стараясь убедить себя в этом. Она глянула на Кроукера через плечо и спросила: — Ты уже настолько постарел, что не помнишь себя в ее возрасте?

— Да, но не все подростки балуются наркотиками, — возразил он. — К тому же не у всех есть тайны...

Мэтти встревоженно обернулась.

— Что еще за тайны?

— Не знаю, — признался он. — Честно говоря, я надеялся, что ты мне об этом расскажешь. Рейчел не стала рассказывать сама.

Мэтти снова принялась греметь посудой, но от глаз Кроукера не укрылось, что она встревожилась.

Кроукер стал помогать ей вытирать посуду.

— Скажи, ты не заметила каких-либо перемен с Рейчел за последние, скажем, три-четыре месяца?

Она отрицательно покачала головой.

— Ничего серьезного. После смерти Дональда полгода назад она стала замкнутой и неразговорчивой, словно что-то в ней сломалось. Возможно, с его гибелью рухнула надежда, что когда-нибудь он снова вернется в семью.

— Ты говорила с ней об этом?

— Много раз. Но я совершенно не понимаю, в каком мире она живет. Как я ни старалась, я не могла понять все эти рок-ансамбли, изрыгающие шум и грохот вместо музыки.

Покончив с тарелками, она принялась за кастрюлю.

— Если быть честной до конца, Рейчел вполне устраивает то, что я не понимаю всего этого. Любую попытку с моей стороны как-то понять ее мир она воспринимает как вторжение.

— Мэтти, судя по количеству принимаемых ею наркотиков, тут дело серьезное. Неужели ты ничего не можешь припомнить?

— Надеюсь, ты понимаешь, что развод не привел к улучшению наших с Рейчел отношений, но это, пожалуй, все, что я могу сказать. Полгода назад она проходила ежегодную школьную диспансеризацию у доктора Стански, и все было в полном порядке.

Она нахмурилась.

— Между прочим, Стански ничего не говорил мне о том, что она принимает наркотики.

— Ну, это неудивительно, — сказал Кроукер. — Опытные наркоманы отлично умеют обманывать врачей. Ты уверена, что не замечала за ней ничего подозрительного? Может, она совершала какие-то эксцентрические поступки, стала хуже учиться в школе, врала, таскала деньги из твоего кошелька или что-нибудь еще в том же роде?

— Нет, совершенно ничего такого не было. В школе она всегда училась отлично. Что же касается прочего, я воспитала ее так, что ей и в голову такое не может прийти!