Эрик Ластбадер - Черное сердце

В коридоре зажглось ночное освещение. На пульте дежурной сестры громко гудел зуммер. Какой-то нетерпеливый больной требовал к себе внимание. Ну где же они?

Пока никого не было, но Трейси чувствовал их присутствие в коридоре. Он в изнеможении опустился на пол и прижался лицом к прохладному линолеуму, сквозняк из тонкой щели под дверью обдувал голову. В коридоре кто-то сплюнул, потом послышалось еще одно «тьфу» — Трейси прижался спиной к стене и тут же отпрянул: в том месте, где плечо его коснулось крашеной штукатурки, виднелась конусообразная выбоина.

Он одним движением запрыгнул в стенной шкафчик, для одежды и закрыл за собой дверь. Надо привести себя в порядок: головная боль становилась невыносимой, необходимо было принимать какие-то меры. В таком состоянии рассчитывать на удачный прорыв не приходилось.

Сомкнув ладони, он принялся массировать ложбинки между большим и указательным пальцами — нащупав тонкие длинные мышцы, он усилил давление, задерживая пальцы до тех пор, пока можно было терпеть боль. Затем он поменял руки. Это была одна из главных линий акупунктуры, Большой кишечный меридиан, давление на которую сразу же принесло ему облегчение: пульсирующая боль уступила место обычной головной боли.

Расстояние. Теперь оно стало его смертельным врагом. Во время выстрела он успел рассмотреть их обоих. Оружие у них было с глушителями, а сами нападавшие держались на дистанции, это было их основное преимущество. Трейси же мог представлять для них опасность только в ближнем бою. Значит, следовало не только выманить их на себя, но и постараться как-то разъединить, заставить действовать поодиночке.

Все это ему очень не нравилось. В такой переплет он не попадал с самой войны. Господи, как давно это было! Сколько же лет прошло, тринадцать? Но все это время он продолжал тренироваться, и сейчас был близок к тому, чтобы вынести себе благодарность за предусмотрительность.

Он сел, согнул ноги и, выбив резким ударом дверь, выскочил в коридор. Выстрела он не слышал, а на пластиковой облицовке двери, в том месте, где, по расчетам стрелявшего, должна была бы находиться его голова, появилась аккуратная дырочка.

Трейси рванулся вперед, в ту сторону, откуда был произведен выстрел. В эти доли секунды — десятые — он, к сожалению, был весьма уязвим: противники, по всей видимости, успели переместиться на новые позиции. Но благодаря своему внезапному маневру, он уже точно знал положение по крайней мере одного из них. Местонахождение второго по-прежнему оставалось загадкой. Трейси чувствовал, как по спине его струится холодный пот, он усилием воли заставлял себя не думать о возможной опасности сзади.

Боковым зрением он уловил движение головы с черной шевелюрой, и в ту же секунду прямо перед его глазами оказалось черное отверстие ствола, на конце которого был навернут цилиндр глушителя. Легко оттолкнувшись, Трейси бросил корпус вперед и взмыл в воздух. Он почти горизонтально пролетел над столом дежурной медсестры, сметая бумаги, пластмассовые стаканчики с ручками и карандашами, папки с историями болезни, и вытянутой правой рукой выбил пистолет у опешившего от неожиданности противника, который, издав при этом странный носовой звук, нанес Трейси удар коленом. Левый бок пронзила острая боль, он почувствовал, что силы покидают его. Сжав зубы, он сумел подавить стон: противник не должен знать, что контратака его оказалась более чем успешной. Преимуществом в бою, как говорил Джинсоку, иногда может оказаться та невидимая грань, которая в данный момент отделяет тебя от полнейшего поражения. Ни при каких обстоятельствах не прекращай сопротивление, — наоборот, старайся перейти в контратаку.

Трейси ушел от второго удара и словно молотом ударил в печень соперника — тот по-поросячьи хрюкнул и сложился пополам, как перочинный ножик, доставив Трейси некоторое удовлетворение. Однако он довольно быстро оправился и попытался атаковать Трейси ногой — носок его ботинка по скользящей задел скулу Трейси. Трейси разозлился и решил, что пора кончать с этим балаганом: сделав обманное движение, он вонзил шприц в бедро противнику.

В глазах человека промелькнул ужас — он отпрыгнул в сторону, пошатнулся, в уголках рта появилась пена, он затравленно взвизгнул.

Мышцы его свело судорогой, теперь он напоминал циркового «человека-змею». Он пытался что-то сказать, но голосовые связки уже были парализованы, и он безмолвно шевелил губами. Все это Трейси уже не интересовало: в конце концов, шприц предназначался для него, не исключено, что тот, кто сейчас у него за спиной пересекает черту между жизнью и смертью, и наполнил шприц ядом.