Эрик Ластбадер - Черное сердце

После смерти Сама командование взял на себя Рос, вот и сейчас он окликнул Киеу, пытаясь перекричать грохот канонады. Над самой головой низко висели черные животы Б-52, вышедших на позицию бомбометания.

Отряд Макоумера приземлился в тот самый момент, когда взорвались первые бомбы, широкие плечи Макоумера вздрогнули — казалось, это он своими ногами сотряс землю. За ним, словно ординарец, последовал грохот. Воздух был пропитан запахом взрывчатки, по долине расползался жар.

Киеу с трудом отвел взгляд от непрошенных гостей. Рос уже охрип от криков:

— Груз! Они пришли, чтобы забрать груз! Не забывай приказ, мит Сок! Мы жизнью отвечаем за этот груз!

Рос и трое бойцов — всего их оставалось чуть больше десяти — побежали, пригибаясь, дальше. Пули американских десантников уже уложили троих. Киеу поразился: еще находясь в воздухе, обстреливаемые со всех сторон, американцы сумели сделать такие точные выстрелы. Киеу почти восхищался этими людьми: Мусаши Мурано был бы поражен их мастерством.

Издали снова послышался голос Роса:

— Нас призывает революция, товарищи! Будем же достойны ее!

Идиот, неприязненно поморщился Киеу, этот идиот понятия не имеет о тактике ведения боя. Обыкновенный мясник, революция представляется ему сплошным потоком крови, которой он жаждал, которую любил и умел проливать.

Когда-то, подумал Киеу, я и сам был такой. Об этом ему сказал и Мусаши Мурано:

— Они идиоты, — прошептал перед смертью японец, — эти люди сражаются за идею, сути которой им понять не дано. Если бы они только могли все осмыслить, им сразу же стало бы ясно, что вожди их жестоко обманули.

Он печально покачал головой:

— Боюсь, мит Сок, мир в Камбодже невозможен. Слишком сильны разногласия... повсюду одни фанатики. Я сам принадлежу к нации фанатиков и потому знаю: компромисс невозможен, мира никогда не будет.

И вот, наконец, после всего, что с ним произошло, после стольких смертей, которые легли на его совесть, Киеу понял последние слова наставника.

— Я покидаю этот мир без злобы, — спокойно сказал Мурано. Голова его покоилась на коленях Киеу. — Ты будешь — нет, ты обязан быть моим преемником. Но прежде ты должен выбраться из этой обезумевшей страны, иначе ты здесь погибнешь.

Революция. Что она значила для него сейчас? Ложь, обман. Их предали, предали всех, именно об этом говорил Мурано.

Американские десантники приближались, ряды их противников редели. Старые, требующие ремонта «томпсоны» красных кхмеров ничего не могли противопоставить АК-47, которыми были вооружены американцы: матово поблескивающие заводской смазкой новенькие автоматы хлестали свинцовой плетью позиции кхмеров, порою перекрывая даже рев разверстой пасти небес.

Пули настигли еще двоих красных кхмеров, и только после этого американцы понесли первую потерю. Это был высокий блондин с голубыми глазами. Он схватился за горло, между пальцами хлынула кровь, и он медленно опустился спиной на траву. Вскоре был убит еще один десантник, но к тому моменту в лагере красных кхмеров едва насчитывалась половина личного состава.

Американцы приближались, и Киеу вдруг понял, что не хочет смерти пришельцев. Он еще не сделал ни одного выстрела, чтобы поддержать заградительный огонь своих товарищей.

Можно сказать, он занял нейтральную позицию и просто наблюдал за боем.

Языки пламени облизывали крыши убогих хижин и настойчиво тянулись к гремящему от разрывов небу, с которого сыпался град раскаленных добела осколков. Волна коврового бомбобометания катилась вдоль долины на северо-восток по направлению к Сре Ктум. В густом влажном воздухе послышался мерный рокот: за бомбардировщиками шла лавина боевых вертолетов. В небо поднимался дым пожарищ, но мощные пропеллеры снова прижимали его к земле. Запах пепла и бензина забивал запах крови и вонь свежего кала. И страха.

Макоумер тем временем уже скрылся за покосившейся сто ной хижины, которую сотрясал град пуль и мощные порыв ветра. Боковым зрением Киеу засек какое-то движение справа два других американца, умело прикрывая друг друга, коротки ми перебежками обходили лагерь с фланга. Прицельный огон их автоматов разрывал оборону красных кхмеров: они не знали, как защищаться, красные кхмеры умели только внезапно нападать. Киеу видел, что американцы — мастера своего дела их отличная подготовка не позволяла в этом усомниться. Сердце его замирало от восторга, так красива и безупречна был атака десантников.