Эрик Ластбадер - Черное сердце

Плизент стоял, позвякивая ключами от дома, а Туэйт и Сильвано осмотрели другие комнаты.

Ванная была облицована черным кафелем — краны, рукоятки, полочки и плафоны тоже были черными. О чем можно думать в такой ванной? Туэйт недоумевал: покойный сенатор — загадочная личность.

Спальная же, просторная и роскошно декорированная, напротив, сияла белизной, которая, отражаясь в длинном, во всю стену, зеркале, резала глаза.

— Очень просторно, — саркастически заметил Сильвано, — так вот, значит, за кого я отдал свой голос.

Самым обычным оказался рабочий кабинет с высокими, до самого потолка книжными стеллажами; в спальне для гостей, по-видимому, никто никогда не спал или же гостей последний раз принимали очень давно.

— Надо взглянуть на сад, — предложил Туэйт.

Плизент застонал.

Участок Берки занимал весьма приличную площадь. С одной стороны строители вырубили деревья, и на их месте специалист по садово-парковой архитектуре разбил клумбы и посадил декоративный кустарник.

За особняком деревья пощадили.

— Как далеко тянется участок в эту сторону? — спросил Туэйт, показывая пальцем от заднего входа.

— А черт его знает, — легкомысленно ответил Плизент и тут же пожалел о своих словах.

Туэйт и Сильвано только этого и ждали — спустя мгновение их спины уже скрылись за деревьями. В лучах заходящего солнца танцевала пыль, березы и дубы уходили вдаль ядров на сто пятьдесят и затем расступались, открывая вид на довольно большой пруд. В пруду, поблескивая на солнце оперением, плавали лебеди и пара диких уток.

Вернувшись к машине Сильвано, Туэйт включил рацию и попросил полицейского оператора связать его с офисом судмедэксперта. На этот раз трубку взял сам доктор Вуд.

— Говорит сержант Дуглас Туэйт из управления полиции Нью-Йорка, — взвешивая каждое слово, представился Туэйт. — В настоящее время я нахожусь в вашем городе и с помощью полиции Кенилворта и Чикаго пытаюсь отыскать след убийцы сенатора Берки. Насколько я знаю, аутопсию проводили вы.

— Совершенно верно, — у доктора Вуда оказался очень высокий голос.

— Не могли бы сказать о носовом хряще покойного сенатора?

— Что? — патологоанатом растерялся.

— Сенатор ведь погиб от проникновения носового хряща в мозг, не так ли?

— Да, пожалуй, но...

— Доктор, будьте добры, ответьте на мой вопрос.

Вуд задумался.

— Носовой хрящ, — произнес он наконец, — в принципе, не имел повреждений.

Туэйт почувствовал как участился его пульс:

— В принципе?

— Ну, я хочу сказать, микроскопические отслоения хряща на наружной его части действительно наблюдались, но не более того, он был целым, без переломов и трещин. Это совершенно очевидно.

— Благодарю вас, доктор, — взволнованно произнес Туэйт, — вы оказали мне большую помощь. Он выключил рацию.

— Ну? — осведомился Сильвано. Через опущенное стекло машины он с беспокойством смотрел на друга. — Что случилось?

Туэйт довольно ухмыльнулся:

— Это мой ублюдок, все точно, Арт. Судмедэксперт только что подтвердил.

— Надо же, какая радость, — язвительно усмехнулся Сильвано, — но что это меняет? Ты по-прежнему в тупике.

Туэйт выбрался из машины:

— Похоже, уже нет. Мне кажется, он не грабитель, а все эти вещи — не более чем маскировка. — Он поглядел на тихо шелестящие под теплым ветром листья. — У него не было грузовика, чтобы вывезти тяжелые вещи, верно? Для чего же тогда он их забрал? Даже если он здоров, как буйвол, ему все равно не под силу было бы справиться со всем этим барахлом. Далеко он с ним уйти не мог.

И он быстро зашагал туда, откуда они только что пришли. Среди берез и дубов за особняком он вслух ответил на свой собственный вопрос:

— Пруд.

Трейси предпочел бы еще немного посидеть в прохладе бара на восьмом этаже Жокей-клуба, любуясь видом на уже опустевший ипподром. Бокал дайкири со льдом вполне сошел бы за чашу триумфатора, которой надлежало бы отпраздновать сегодняшнюю победу. Но в конце концов решил, что это будет не вполне благоразумно. И слишком демонстративно: Мицо не из тех, с кем можно играть в открытую.

Забираясь в такси, которое ему заказали по радиотелефону прямо с ипподрома, Трейси еле сдерживал злорадную улыбку: впервые он так близко подобрался к намеченной жертве.

Он был настороже с того самого момента, когда отобедал с Директором. То, что Директор и понятия не имел о намерениях Кима, сказало Трейси о многом. Но одного этого было явно недостаточно. Потому что на месте каждого выясненного вопроса возникало десять новых. Например, сейчас он уже не удивлялся, что за последние сорок восемь часов ему так и не удалось связаться с Кимом. И все же по-прежнему оставалось непонятным, почему вьетнамец привлек его к этой операции.