Эрик Ластбадер - Черное сердце

Он потянулся к ней, взмолился:

— Лорин, я сделал то, что мог, я сказал тебе все, чтобы между нами ничего не стояло. Я...

— О, я понимаю! Ты просто совершил очередное убийство! — Она была в истерике. Не удивительно, что ты не мог смотреть на меня, когда сошел с самолета вместе с гробом Бобби! Это вполне объяснимо! Но если б в тебе было хоть немного совести, ты бы оставил меня в покое, ты бы не посмел потом ко мне приблизиться. А ты посмел! — Голос у нее сел. — Бога ради, скажи, почему?

— Потому что я полюбил тебя. И люблю тебя.

— Любовь! — Смех ее был страшен. — О какой любви ты говоришь? О той, которой занимался со мною, зная, что сделал с моим бедным Бобби?

— Лорин, он был моим другом. Я беспокоился о нем, — в голосе его появилось отчаяние. Он понял, что ситуация окончательно уходит из-под контроля. — Он полагался на меня, мы все полагались друг на друга. Что, ты думаешь, я почувствовал, когда увидел его тело?

— Я думаю, что ты не почувствовал ничего! Ты-то это понимаешь? Я думаю, ты вообще не способен ни на что, даже отдаленно напоминающее человеческие чувства. Война, там шла война, и вот почему ты там очутился! Давай не будем говорить о чувствах, о миссии. Там шла война, а война означает убийства. И вот что я скажу тебе, Трейси: ты наверняка любишь убивать, потому что именно этим ты там и занимался. Убивал, убивал, убивал!

Он снова потянулся к ней, но расстояние между ними стало непреодолимым.

— Ну дай мне шанс, позволь наконец все объяснить. Ты должна меня выслушать.

— Я ничего не должна убийце! Ублюдок! Увези меня отсюда!

Она повернулась и пошла к машине, а он медленно, словно во сне, упаковал остатки их пикника.

Он взял коробку с пирожными, которую она так и не успела открыть. Укладывая ее в корзину, он сам с удивлением обнаружил, что по картону расползлись мокрые пятна — следы его слез.

Из открытого окна такси веял жаркий ветер, и Макоумер снял смокинг. Белая хлопковая рубашка прилипла к спине.

— Жаль, что такси не снабжено кондиционером, да, Макоумер? — осведомился Монах. — А без пиджака полегче?

— Ветер очень горячий. Монах кивнул.

— Летом здесь тяжело. Но к этому быстро привыкаешь.

Такси выехало из французского квартала, теперь они оказались в северной части старого китайского города.

На улице Анрен такси остановилось, и Монах протянул водителю пригоршню монет. Макоумер подумал, что вряд ли Монах дал старику на чай.

Они вышли из машины. Перед ними, за белой стеной, темнели кроны деревьев.

— Сад Ю, — объявил Монах. — Пойдемте. Он провел Макоумера в сад. Там было совершенно пустынно.

— Я себя здесь чувствую так, будто совершаю какое-то преступление, — сказал Макоумер.

— Чепуха, — Монах уверенно вел его вперед. — Здесь сейчас лучше всего, — он скривился. А днем просто невыносимо. Столько народа! Совершенно невозможно насладиться красотой и покоем.

Они повернули, и перед ними вырос проход в стене, увенчанный драконом.

— Здесь около тридцати павильонов, — с оттенком гордости произнес Монах. — Их строительство началось в тысяча пятьсот тридцать седьмом году, во времена династии Минь... — Он огляделся. — Так, где бы нам лучше укрыться? Слишком большой выбор, — глаза его вспыхнули. — А, вот там, — он показал рукой, — на мосту Девяти поворотов. Там замечательный чайный домик, правда, боюсь, сейчас он закрыт, — он хихикнул. — Но нам так и лучше, правда?

Они уселись на прохладном каменном парапете. Вокруг них шелестели, шептались деревья.

Монах раскрыл наконец свой пакет, достал оттуда бутылку «Столичной», раскупорил ее.

— Ну что ж, — объявил он, — ради этого стоило потерпеть. Китаец вытащил из пакета и два бумажных стаканчика, налил почти до краев, протянул один Макоумеру.

— А не кажется ли вам, что мы несколько забегаем вперед? — ехидно осведомился Макоумер.

Монах взглянул на него.

— Мой дорогой Макоумер, вы проехали полмира, чтобы встретиться со мной. Вы хотите заключить сделку, и только я вам могу в этом помочь. Так неужто мы покинем Сад Ю, не испытав здесь ни малейшей радости? Думаю, это будет неправильно, — он поднял свой стаканчик. — Выпьем.

Макоумер понял, что выбора у него нет. Он сделал маленький глоточек, а Монах залпом опорожнил треть стаканчика.

— Перейдем к делу, — Монах в предвкушении потер руки. — Семь исламских фанатиков, как вы понимаете, стоят немалых денег.

— Это мне хорошо понятно.

— Их надо найти, вывезти и соответствующим образом настроить.