Эрик Ластбадер - Черный клинок

- Ты, подонок! - накинулась она на него. - Это все ты нарочно подстроил, а теперь забавляешься!

- Должен же я привести себя в порядок.

Негр громко ржал, буфетчик отвернулся - концерт окончен.

Марион закрыла лицо руками:

- Теперь сядем за столик, - примирительно сказал он и, обняв ее за плечи, повел обратно. Выпивка и легкие напитки уже стояли на столе, рядом лежало меню. Хэм видел, что она вся кипит от негодования.

- По-моему, ты не из породы тех фифочек, которые могут дуться весь вечер, - заметил он.

- Ты еще не знаешь, какой фурией я бываю, - огрызнулась она, доставая из сумочки пудреницу и разглядывая себя в зеркальце.

"Да, не знаю, но понемногу начинаю узнавать", - подумал Хэм, а вслух произнес:

- Похуже ничего надеть не могла?

- Ты форменный подонок, - отрезала она, защелкивая пудреницу.

Официантка поставила на стол поднос. Марион наклонилась, принюхиваясь к аппетитным запахам.

- Что это?

- Свиные рыла, - ответил он в шутку, разрезая подрумяненные куски мяса, обильно политые густым красным соусом. - Лучшее блюдо в знак примирения.

Марион лишь холодно взглянула на него и откусила для пробы кусочек, подцепив его вилкой.

- О, довольно вкусно.

- Да, здесь готовят от души, - подтвердил он. - Поэтому-то я и хожу сюда всякий раз. Самые лучшие свиные рыла. Вкуснее готовят только в Сент-Луисе.

- Что это значит - рыла?

- Хорошо прожаренные свиные щеки.

Марион отложила вилку в сторону и молча уставилась на блюдо. Хэм как ни в чем не бывало продолжал с хрустом разделываться с кусочками мяса, ожидая, пока она не осушит свой стакан.

- Ты вроде хотела рассказать мне, как познакомилась с моим отцом.

- А я надеялась, что мне не придется рассказывать, - ответила она, немного подумав.

- Полагаю, что все же придется.

Она резко вскинула голову, щеки у нее порозовели.

- Пожалей меня. Трудно все это рассказывать. - В смущении она теребила ожерелье на шее. - Торнберг и мой отец были друзьями.

- Где, когда?

Марион печально улыбнулась и продолжала:

- Ах, мои иллюзии развеиваются как дым. Врала я все тебе, когда говорила, что мой отец еще жив. На самом деле он умер несколько лет назад, когда перевозил партию американских армейских винтовок в районы вокруг Белфаста.

Хэм с сомнительным видом посмотрел на нее.

- Так, выходит, твой отец был торговцем оружием, а вовсе не судостроителем, как ты говорила, - упрекнул он и вспомнил, как она зажигала свечу на его яхте и уверяла, что таким образом молится за здоровье своего отца.

В ответ Марион лишь печально вздохнула:

- По сути дела, он был и тем и другим. Начинал он как судостроитель - эта работа перешла к нему по наследству от отца. А потом он допустил ошибку - продал фирму японцам. - Волнуясь, она закручивала в скатерть столовую ложку и раскручивала, закручивала и раскручивала. - Не думаю, что он радовался после такой сделки. Он сразу сделался угрюмым и беспокойным. По-моему, это и стало одной из причин, что он поддался уговорам своих приятелей из Ирландской республиканской армии и стал снабжать их оружием.

- Ну и само собой разумеется, - заметил Хэм, - что когда его убили, торговлей оружием занялась ты.

- Ничуть не бывало, - парировала она и, заметив наконец, что она делает с ложкой, отложила ее в сторону. - Отец был убежденный шовинист и завещал заниматься этим делом моим двоюродным братьям.

- А-а.

- Да. Ненавижу их, этих жадных ублюдков. Все эти взаимоотношения - наше личное дело, поэтому-то я и врала все тебе. Считала, что тебе не понравится встревать в нашу семейную вендетту.

- И правильно считала. Вендетта - грязное дело.

Она согласно кивнула и попросила:

- Забудь, пожалуйста, что я когда-либо говорила о компании "Экстант экспортс", ладно?

Она подняла стакан, и уже хотела было пригубить его, как вдруг резко поставила обратно и закрыла лицо руками. Хэм услышал, как она тихо всхлипывает.

Он сидел и смотрел на Марион, не зная, верить ее словам или нет. "Боже мой, она же очаровательна! - подумал он. - И почему мы не встретились, когда я был еще молодым, до того как моя жена отбила у меня всякую охоту к семейной жизни?"

- Тьфу!. Ненавижу сама себя, когда плачу, - сказала Марион, прижимая к глазам салфетку.

Хэм слегка улыбнулся, заметив:

- А мужчинам, думаешь, нравится, когда женщины плачут?

- Я где-то слышала такую фразу, - улыбнулась она. - Поэтому и не очень-то плачу при всех.

- Возьмем, к примеру, моего отца: он просто в ярость впадал при виде плачущих женщин. Полагаю, что он считал, будто сможет насильно отучить их заниматься этим. Я даже удивлен, как это он не женился на тебе.