Дмитрий Петров - Нелюдь

Все это он мог бы рассказать Скелету, но не стал этого делать, потому что вообще был противником разговоров с посторонними, а Скелет ему был к тому же и неприятен. Проходимец какой-то…

— Давайте вашу историю, — бросил Аркадий Моисеевич Скелету. — А то интриговать вы все мастера, а как до дела доходит — то и пшик…

— Про пшик — это мы еще посмотрим, — ответил Скелет многозначительно.

— Ой-ой-ой, — замахал рукой Аркадий Моисеевич. — И не надо меня пугать, прошу вас. Меня уже так пугали в моей жизни, что вам так не напугать. И не старайтесь… Один майор в НКВД все кричал мне, что он меня согнет в бараний рог. Потом то же самое кричали все чины рангом ниже, и так далее… А потом «бугор» в зоне шумел про то же. И все гнули меня в бараний рог. Так что, можете себе представить, я уже совершенно ороговел…

Скелет отметил про себя сказанное доктором про НКВД и про лагерь и это показалось ему многозначительным. «Ага, эта сволочь уже опытная, битая, — подумал он с удовлетворением. — Значит, уже попадался, мерзавец. И как только таких поганцев заведующими назначают?»

Он подумал, что находится на верном, правильном пути. Этому его научила служба в милиции. Если человек уже сидел, если имеет судимость — то наверняка из всех подозреваемых он и есть виновник. Кому же как не ему и быть виноватым. Скелет хотел уточнить, за что сидел Аркадий Моисеевич, но от удовлетворения этого любопытства пришлось отказаться. Спроси его — и Аркадий сразу поймет, что имеет дело не с всемогущим следователем, а с обычным человеком. Милиционер наверняка бы знал все про судимость Аркадия Моисеевича…

— Я вас не пугаю, — сказал он. — Мне вас пугать не надо — сами испугаетесь… Так вот, я вам расскажу историю о том, что несколько человек разъезжают по улицам нашего города и хватают людей.

— Азохен вей! — присвистнул подозрительно Аркадий Моисеевич. — Я полагаю, что таких людей не несколько, как вы сказали, а гораздо больше… Мало ли преступников сейчас разъезжает по городу и хватает людей… Или уж мы с вами об этом не знаем!

— Я говорю о тех, которые хватают людей для того, чтобы не убить их просто так и не ограбить просто так, а для совсем другой цели, — серьезно сказал Скелет.

— Таки вы уже могли бы и перейти к делу, — заметил Аркадий Моисеевич. — А то Граф скоро пописает и покакает, мне будет пора идти смотреть «Санта-Барбару», а вы еще даже не начали.

— У людей изымают их органы, — произнес Скелет замогильным голосом. — Изымают на продажу. И люди умирают. И делают это врачи. Врач. — Он выразительно посмотрел на доктора и замолчал, давая тому время подумать о своем положении.

Однако Аркадий ничем не выдал себя. Он даже удивился.

— Это очень мило, — сказал он. — Такой остроумный вид заработка… Это и есть ваша история?

Он вопросительно посмотрел Скелету в глаза.

— Я вам больше скажу, — доверительно сообщил Скелет, не отводя взгляда, а напротив, впериваясь им в доктора. — Мы даже знаем, где это происходит. И как это происходит, мы тоже знаем.

Ни один мускул не дрогнул в лице Аркадия Моисеевича. Он прищурился и качнул своим длинным носом:

— Я вас поздравляю. Вы хотите, чтобы я сказал вам, что очень рад за вас?

— Нет, не этого, — ответил Скелет напряженно.

— А тогда чего? Вы хотите, чтобы я помог вам в чем-то?

— Я хочу, чтобы вы хорошенько подумали! — произнес Скелет угрожающе.

— Да, кстати, вы и на самом деле из милиции? — вдруг спросил Аркадий Моисеевич и с сомнением взглянул на Скелета.

— Какая разница? — сказал Скелет, не желая вдаваться в эту щекотливую тему.

— Для меня — никакой, — покачал головой доктор. — Для вас — есть разница, я думаю… Вы обратили внимание, какой я деликатный человек? Я попросил бы вас обратить на это внимание, молодой человек. Я ведь не спросил у вас удостоверение личности.

— А зачем оно вам? — быстро среагировал Скелет.

— Совершенно ни к чему, — ответил философским тоном старик. — Тем более ни к чему, что я сейчас спокойно пойду домой и лягу спать. Знаете, есть такой анекдот? Я вам сейчас расскажу на дорожку, чтобы вам не было так обидно возвращаться обратно… Однажды у такого вот старого еврея, как я, спросили, какую веру он хотел бы выбрать для себя. «Мусульманскую», — ответил он. «Но почему?» — спросили у него. «А потому, что у мусульман разрешено многоженство», — ответил старый еврей. «Но зачем вам много жен? — сказали ему. — Ведь вы старый человек…» — «О! — ответил он тогда. — Я сказал бы Розе, что иду к Саре, а Саре сказал бы, что иду к Рахили. А сам бы тихо и спокойно пошел спать». Вот так.