Жером Делафосс - Кровавый круг

На рассвете пустыня появилась перед ними словно во сне. Охровое, желтое, серое бескрайнее пространство, острые скалы, белое солнце на краю безоблачного неба. Они медленно ехали по узкой дороге и молчали…

После пожара в монастыре Гебель Баркал внимание мировой общественности и средств массовой информации обратилось к Хартуму. Некоторые западные правительства, Ватикан и патриархат Коптской церкви в Александрии обвинили исламский режим Омара Аль-Башира в новых антихристианских преследованиях. Президент же полностью отрицал обвинения и осуждал случившееся. Дело еще больше обострилось, когда главное управление «Одной Земли» обнаружило, что основатель неправительственной организации Аббас Моркос находился во время пожара в монастыре, благотворителем которого он являлся. Официальный представитель суданского министерства внутренних дел сделал новое заявление, в котором говорилось, что подозрения в преступлении пали на малоизвестную фундаменталистскую группку, полиция активно разыскивала виновников. Церемония в память о Моркосе была организована в штаб-квартире гуманитарной организации в Лихтенштейне. Появилось огромное количество статей и репортажей, чтобы почтить творение этого благодетеля.

Натан беспрепятственно вернулся во Францию. Связавшись с Джеком Стаэлом в Лондоне, он узнал, что французские полицейские, занимаясь делом Казареса, выдали международный ордер на его арест. Сознавая риск, которому он себя подвергал, если бы Натана арестовали, Стаэл незамедлительно через своих коллег из Управления охраны территории пресек это. Сыщики в дальнейшем склонялись к версии садистского преступления, они копались в делах бывших пациентов психиатра, но расследование ни к чему не привело. Дело медленно переходило в разряд «невыясненных случаев». Атака Фьюмичино стала причиной смерти двадцати семи человек из ста пассажиров рейса из Мюнхена. Других случаев инфекции зарегистрировано не было. Вирус исчез.

Когда Натан рассказал Стаэлу об исходе своего расследования, скрыв лишь одно — свою собственную роль, офицер разведывательной службы решил прекратить дело.

То, что осталось от Эшли Вудса, навечно покоится в красных песках, где-то между Каримой и Хартумом. В земле фараонов.

Одним июньским утром Рода приехала к Натану в Париж в квартиру, которую он снимал в двух шагах от площади Вогезов, и он отдался ей душой и телом. Он позволил себе подчиниться этому чувству, в котором всегда себе отказывал. Болезненные образы давно минувшего прошлого понемногу уходили из его памяти.

Он по-настоящему полюбил эту женщину. Но когда на землю опускалась ночь и перед его взором представал свет Млечного Пути, он чувствовал, как в него проникает огромная и холодная пустота, подобная той, которую он испытал в Хаммерфесте…

Джип трясся по выжженной солнцем дороге. Свет становился все ярче, ветер поднимал облака пыли… Вдалеке они увидели пересыхающее русло вади. [63] Вади — сухие долины в пустынях Аравии и Северной Африки, заполняются водой обычно после сильных ливней.

Здесь не было ничего, кроме забытого Эдема с зеркально-чистым небом. Акация с кривыми ветвями материализовалась в жгучем мареве.

То самое место. Момент настал.

Они оставили машину и по узкой тропинке стали подниматься на холм. Пот струился по их лицам. Раскаленный воздух жег легкие. Достигнув вершины холма, они пошли вдоль гребня и спустились по склону с другой стороны. Они увидели серые дюны с подвижными гребнями. Они пробирались между кустами с острыми шипами, осторожно ступая на камни, которые уходили у них из-под ног.

Монастырь Святого Маркалауса появился неожиданно между двумя гребнями, белый, с охровыми пятнами. И они уже не могли больше оторвать взгляда от крепости, которая, казалось, стремилась к безграничному голубому знойному небу. Здесь останавливались ветер, шум океанов, людской гомон и начиналось царство ночной звезды, настоящий бой, сражение одинокого сердца.

Здесь был истинный мир, вселенная Натана.

Он принадлежал этой безграничной земле молчания, камней, песка и звезд. Этому царству истины, где слова больше не имеют ценности, где живые являются всего лишь тенями, которые шаг за шагом приближаются к смерти.

Единственная деревянная дверь открылась, и они увидели монаха. Кожа его лица была темной и сверкала, словно медь. Он едва заметно улыбнулся, будто приглашая их к нему присоединиться.

И Натан шагнул вперед один.