Энн Райс - МЕМНОХ-ДЬЯВОЛ

Лично я делал это неоднократно. Однако только теперь я впервые понял, что плотская страсть может стать ключевым, поворотным моментом в моей судьбе. Я знал, что такое голод и жажда. Я знал, что такое усталость и боль. Я знал, как живут люди, что они думают, чувствуют, о чем разговаривают между собой. Но не знал, что и как происходит в момент плотского совокупления между мужчиной и женщиной.

Итак, в сумерках на исходе третьего дня я стоял вот здесь, на берегу моря, довольно далеко от поселения - оно находилось в нескольких милях вправо от этого места. И вдруг словно из ниоткуда передо мной появилась прекрасная дщерь человеческая.

Поверь, я повидал немало привлекательных женщин. Если ты помнишь, я уже говорил тебе, что женская красота стала для меня одним из самых сильных потрясений в ходе эволюции… Еще до того, как люди избавились от волосяного покрова на своих телах и обрели гладкую кожу… Да и за три дня, проведенных возле стоянки, я успел полюбоваться множеством красавиц - но только издалека, ибо, помня о том, что с некоторых пор я обрел плоть и перестал быть невидимым, старался держаться на расстоянии от людей.

Но, заметь, я уже целых три дня пребывал во плоти. И соответствующие органы этого тела - а они, надо признаться, были в полном порядке - мгновенно откликнулись на появление очаровательного юного существа противоположного пола, дерзкого, чем-то явно рассерженного, с развевающимися на ветру длинными волосами. Девушка в одиночестве шла по берегу - ни охранников-мужчин, ни других женщин поблизости не было.

Вся ее одежда состояла из грубо выделанной шкуры какого-то животного, подпоясанной плетеным кожаным поясом, - она доходила до колен, оставляя открытыми стройные ноги с босыми ступнями. Гнев и возмущение, отражавшиеся на юном лице, свидетельствовали о силе характера. А сочетание голубых глаз и темных волос делало девушку поистине неотразимой. Я сразу понял, что она в отчаянии и намерена совершить какой-то безрассудный поступок.

И тут девушка заметила меня.

Мгновенно осознав грозящую ей опасность, она резко остановилась Я молча, не двигаясь с места, смотрел на нее, а мой мужской орган - о том, чтобы хоть чем-то прикрыть собственную плоть, я не позаботился и потому все эти дни ходил обнаженным - явно демонстрировал свое страстное, не терпящее отлагательства желание. Именно в тот момент я ощутил первые признаки того, что называется вожделением. До тех пор, включая и три дня, проведенные в облике человека, я мыслил и чувствовал как ангел, и вот теперь заговорила плоть, а я внимал ей ангельским слухом.

Вместо того чтобы убежать, девушка сделала несколько шагов в мою сторону. Видимо, она поступила так, как подсказало ей мятежное, исполненное отчаяния сердце, - хотя на каком опыте основывалось такое решение, я не знаю. Так или иначе, она готова была раскрыть мне свои объятия и дала это понять, грациозным движением приподняв правой рукой волосы, но тут же позволив им вновь упасть и рассыпаться по плечам.

Я подошел ближе. Девушка взяла меня за руку и повела в горы, вот к той пещере, которую ты сейчас можешь увидеть на одном из склонов, если оглянешься через левое плечо. К тому моменту, когда мы подошли к входу в пещеру, я уже понял, что страсть, разгоревшаяся в этом юном существе, ничуть не уступает моей собственной.

Она не была девственницей и хорошо знала, что такое плотские наслаждения. Знала и стремилась к ним. Ее губы коснулись моих, прижались к ним, и я почувствовал у себя во рту ее язык - искусный, жаждущий, ищущий…

Чувства, переполнявшие меня, трудно передать словами. В какой-то момент я отстранил ее от себя, но лишь затем, чтобы полюбоваться великолепным телом, той самой таинственной материальной плотью, которую ждет впереди смерть и разложение, но которая, однако, может соперничать с любой ангельской субстанцией. Потом мы вновь слились в объятиях, но теперь уже я возвращал ей поцелуи, а она смеялась и все теснее прижималась ко мне обнаженной грудью.

Мы упали на поросший мхом пол - я тысячи раз видел, как делали это смертные, - и когда мой орган вошел в нее, я испытал ни с чем не сравнимое наслаждение и понял то, что не дано понять ни одному ангелу. Мои ощущения никоим образом не были связаны ни с разумом, ни с наблюдениями, ни с тем, что я видел, слышал или стремился постичь. Я был охвачен беспредельной страстью, снова и снова я толчками вторгался в нежную плоть женщины, и мышцы ее влагалища мягко, но сильно сжимали мой мужской орган, удерживали его, словно стремясь поглотить его и никогда не отпускать… И вдруг она напряглась, забилась в моих объятиях, лицо ее покраснело, глаза закатились, а сердце словно перестало биться…