Дин Кунц - Живущий в ночи

Видимо, ему уже не раз приходилось этим заниматься. Однако Бобби никогда не говорил мне, что ему досаждают какие-то посторонние. А ведь обычно, если у него возникали какие-то проблемы, я был первым, кто о них узнавал.

«Что же за тайны у тебя появились?» – подумал я.

Переместившись вбок от крыльца и просунув нос между балясинами перил, Орсон теперь смотрел не на запад, куда направился Бобби, а в противоположном – в сторону города – направлении. Из его глотки послышалось низкое угрожающее ворчание.

Я проследил за взглядом пса. Луна светила в полную силу, и даже рваные тряпки облаков не закрывали ее лик. Но я все равно не видел ровным счетом никого.

И все же сдерживаемый в глотке собачий рык не умолкал, напоминая ровное урчание мотора.

Бобби дошел до крайней точки мыса и теперь продолжал двигаться вдоль обрыва. Сейчас он виделся мне расплывчатым серым силуэтом на фоне абсолютно черного пространства, где сливались ночное небо и океан.

Вполне возможно, что, пока я смотрел в другую сторону, кто-то мог «снять» Бобби – так внезапно и жестоко, что он не успел даже вскрикнуть, а я этого не заметил. В таком случае размытая фигура, которая, обойдя мыс, уже приближалась к дому, могла принадлежать кому угодно.

Обращаясь к рычащему псу, я сказал:

– Ты меня пугаешь.

Как я ни напрягал зрение, мне все же не удавалось разглядеть какой-либо опасности, которая могла бы грозить нам с той стороны, куда смотрел Орсон. Кроме высокой травы, ничто вокруг нас не двигалось. Лишь на это и хватало силы у ослабшего ветра.

Орсон перестал рычать и сбежал вниз по ступенькам крыльца, словно бросившись в погоню за дичью, но, пробежав по песку менее метра, остановился возле столба, поддерживавшего крыльцо, задрал заднюю ногу и опорожнил мочевой пузырь. Затем пес вернулся к ступеням. Он волновался, да так сильно, что по его телу пробегала явственная дрожь. Вновь повернув голову на восток, он, вместо того чтобы возобновить свое ворчание, вдруг жалобно завыл. Эта перемена в его поведении встревожила меня больше, чем если бы он бешено залаял.

Я боком перебрался к западному углу дома, чтобы наблюдать за песчаным пространством двора и вместе с тем не выпускать из поля зрения Бобби… Если, конечно, это все еще был Бобби. Впрочем, вскоре фигура, продолжавшая двигаться вдоль южного берега залива, скрылась за углом дома.

Тут до моего сознания дошло, что Орсон больше не воет. Я обернулся и увидел, что собака исчезла.

Может быть, пес все же погнался за какой-то ночной дичью? Но как ему удалось убежать, не произведя ни малейшего шума? Я торопливо двинулся обратно – вдоль перил террасы, – по направлению к крыльцу, но нигде среди залитых лунным светом дюн собаки тоже не было видно.

И тут, обернувшись назад, я увидел Орсона. Он ретировался в гостиную и теперь стоял прямо за порогом, боязливо выглядывая наружу. Уши его были плотно прижаты к низко опущенной голове, шерсть на загривке стояла дыбом, будто его ударило током. Он уже не рычал и не выл, но тело его сотрясала неудержимая дрожь.

Орсон – необычный пес, и ему присущи многие качества, но глупость и трусость в их число не входят. А значит, того, что заставило его дрожать, следовало бояться.

– В чем дело, парень?

Не удостоив меня даже мимолетным взглядом, Орсон продолжал трястись, вглядываясь в бесплодный ландшафт за крыльцом. Он задрал нос, обнажив верхнюю десну и острые клыки, но не рычал. Видимо, у него уже не было никаких агрессивных намерений, а оскаленные зубы означали лишь крайнюю степень отвращения и гадливости.

Повернув голову, чтобы еще раз оглядеть ночное пространство, я вдруг краем глаза уловил какое-то движение. Мне почудилось, будто кто-то, наполовину согнувшись, пробежал от восточной стороны коттеджа к западной, передвигаясь длинными плавными прыжками через последнюю гряду дюн, возвышавшихся вдоль линии обрыва примерно в пятнадцати метрах от того места, где находился я.

Я резко развернулся и выхватил «глок», но на фоне береговой линии уже никого не было. Бегущий человек либо распластался на песке, либо просто привиделся.

«Может, это Пинн? – подумалось мне. – Нет, Орсон не испугался бы ни Джесси Пинна, ни кого-то другого из подонков его породы».

Спустившись по трем ступенькам крыльца, я остановился на песке и стал пристально вглядываться в окружавшие меня дюны. На фоне холмистого пейзажа волнами колыхались на ветру высокие стебли травы. В темных волнах залива трепещущими светлячками отражались городские огни. И – ничего больше.