Дэвид Хьюсон - Седьмое таинство

— Пора прекратить тут болтаться, — сказал Дино. — Мы все время шли куда-то вниз. Я не очень хорошо знаю внутренности этого холма и затрудняюсь теперь сказать, в каком направлении продвигались.

Диггер направил слабый луч карманного фонаря на стену мрака, стоящую впереди. Луч не высветил ничего, кроме сплошного камня и уходящего в темноту пустого тоннеля.

— Мы упремся там в тупик или во что-нибудь похуже. А если все три фонаря погаснут, тогда…

Лудо не произнес ни слова. Алессио наблюдал за его лицом. Это было очень интересное зрелище, оно захватило мальчика целиком. То, что пряталось внутри Торкьи, явно не признавало тех границ, что определяли мышление людей вроде Дино.

— Если застрянем здесь без света, — продолжал диггер, — тогда мы по-настоящему вляпались. Это будет грозить не просто вылетом из университета. Это уже смертельная опасность.

— Именно в таких условиях и чувствуешь себя по-настоящему живым, — ответил Лудо, и Алессио обнаружил, что ему нравится этот ответ.

Предводитель обвел всех испытующим взглядом, высматривая жертву. И в итоге остановился на Алессио.

— А ты как думаешь, мальчик?

Браманте промолчал. Но где-то в глубине души почувствовал пробуждение маленького зверя, чудовища с красными крыльями.

— Избалованный ублюдок, — продолжал Торкья, демонстрируя всем видом пренебрежение. — Ну так что может нам сообщить сынок богатеньких родителей, чей папаша полагает, что знает все на свете?

И тогда Алессио бросился на него, выставив растопыренные пальцы, царапая ногтями и испуская жуткие, яростные вопли.

И в этот момент мальчик сделал еще одно открытие. Когда он впал в животное состояние, когда мир превратился в сплошную ярко-алую, кровоточащую стену из плоти и боли, стену, в которую он может изо всех сил вонзить ногти, его уже ничто не сдерживало, никакие понятия, которые можно обозначить как «добро» или «зло», как «правильное» или «неправильное». В пространстве, куда его бросили злость и ярость, фантазера ждало ощущение покоя и утешения, которое он никогда прежде не испытывал.

Это ощущение нашло ликующий отклик в его душе. Да, Лудо прав. Тут чувствуешь себя по-настоящему живым.

Дьяволенок рвал и царапал ногтями руки своего врага. Лудо уже кричал от страха и боли, от бессильной ярости.

— Дерьмо! — визжал он. — Дерьмо проклятое! Уберите от меня этого маленького ублюдка, а не то…

Алессио остановился и улыбнулся. Следы его ногтей параллельными царапинами тянулись по обеим рукам Торкьи.

Но это не помешало студенту достать свой нож. Мальчик уставился на лезвие. Оно так и оставалось испачканным кровью петуха, жертвенной птицы, из которой вытекла жизнь, капля за каплей, где-то там, в пещерах, не так уж далеко отсюда. В месте, которое отец вполне мог уже пройти, если начал его искать.

— Лудо… — пробормотал Дино.

Алессио посмотрел на него. Дино — слабак. Такой ужу него характер. Он не станет перечить вожаку, не встанет у него на пути. Да и все остальные тоже. Мальчик отлично понимал, что это низшие существа, стоящие на нижних ступенях иерархической лестницы.

Мечтатель неторопливым и уверенным жестом, говорящим: спокойно! — поднял руку, которая после схватки болела.

Он видел, как нож блеснул прямо перед его глазами.

— Ну, это будет нетрудно… — бормотал Торкья.

Остальные стояли вокруг как перепуганные идиоты. Алессио подумал, что сказал бы его отец в подобной ситуации. И является ли это также частью испытания.

Браманте взглянул прямо в глаза студенту, понял, что таилось за ними, и подождал, пока Лудо тоже поймет это.

Тогда, и только тогда, он улыбнулся и произнес:

— Я знаю, как отсюда выбраться.

Искали всю ночь, больше сотни полицейских. Обшарили все уголки Авентино. Все парковки. Все темные переулки. Прошерстили все места, отмеченные в списках Фальконе, хотя в темноте мало что можно было разглядеть и уж тем более обнаружить свежие следы автомобильных шин.

А сейчас все сидели в огромной переполненной комнате рядом с пустым кабинетом Фальконе и занимались бессмысленным, ни к чему не ведущим обсуждением. Коста и Перони присоединились к остальным, потому что теперь было непонятно, кому они в данный момент подчиняются. Информации нарыли сущий мизер, и это после девяти часов тщательных поисков.

Единственная достойная внимания ниточка, которой теперь должны были следовать Мессина и его новый инспектор Баветти, зиждилась на сведениях, за которые, по мнению Косты, Фальконе тут же ухватился бы. Вчера после полудня Кальви, этот конский живодер, сообщил об угоне одного из трех своих вэнов. Вэн имел грузовое отделение с отличными замками. Его до сих пор не обнаружили, хотя экипажи всех полицейских машин в городе, как с эмблемами полиции, так и без оных, теперь располагали номером. Исчез и Энцо Уччелло, сокамерник Браманте и коллега по работе на бойне. Может быть, они были правы, когда считали, что Уччелло помогал Браманте. Баветти, несомненно, считал это возможным. Косте пришло в голову, что даже если все обстоит именно так, это лишь часть всей истории. Энцо Уччелло сел в тюрьму на три года позже Браманте. И все еще сидел без надежды на досрочное освобождение, когда произошли первые убийства. От него тогда не могло быть никакой пользы. А те услуги, которые он мог предложить Браманте, безусловно, ограничивались по времени только последними несколькими месяцами.