Дэвид Хьюсон - Седьмое таинство

Фальконе нахмурился. Очень знакомое выражение лица.

— Неужели нет совсем ничего, что могло бы нам теперь пригодиться? Никаких вещдоков? Улик? Ничего? Мы же знаем, что это работа Браманте. Он вряд ли станет это отрицать, когда мы его поймаем.

Все трое обменялись грустными взглядами.

— Если вы намерены требовать этого от меня, — покачала головой Тереза, — то лучше подождать, пока буду в состоянии ответить на этот вопрос, прежде чем погрузиться в печальные раздумья. Сильвио, покажи им.

Капуа наклонился к детективам. В руке он держал прозрачную пластиковую коробку, внутри которой извивался большой и толстый белый червь. Коста никогда в жизни таких не видел и был бы очень доволен, если бы это существо никогда больше не попадалось на глаза.

— Плоский червь, — уверенно заявил Капуа, словно это должно было что-то означать. И указал в сторону дренажной трубы.

Тереза постучала пальцами по коробке.

— Глист, — буркнул Джанни.

— Не совсем, — возразила патанатом. — Сильвио прав. Это плоский червь. У нашего приятеля, который отметился в доме костей, тоже был такой. Они не отсюда. И не с бойни. Попали сюда из какого-то подземелья, где Джорджио держал Тони Ла Марку, прежде чем притащить в крипту, к тамошним скелетам.

— Да это же просто червяк, — скривился Фальконе.

Лупо в ответ помахала пальцем у него перед носом.

— Это особенный червяк. Я решила назвать его… Бруно. Как вам такое понравится?

Машина «скорой помощи», сильно раскачиваясь на булыжнике мостовой в историческом центре, направлялась к больнице в районе Сан-Джованни. Полицейский врач Фолья сидел рядом с пациентом, не обращая внимания на двух фельдшеров, которые, как ему казалось, занимались Лудо Торкьей только из чувства долга, а отнюдь не по убеждению.

Фальконе сидел напротив, крепко вцепившись в подлокотники, чтобы не упасть с сиденья, и не пытался избегать осуждающих взглядов врача.

— Это не моя работа, Патрицио, — в конце концов бросил он. — Поберегите свою злость для кого-нибудь другого.

— Вы хотите сказать, что подобные вещи могут происходить у нас в квестуре и никому нет до этого дела? Да что же происходит, черт побери?!

— Ребенок пропал, — ответил Фальконе и обнаружил, что ему самому крайне неприятно говорить то же самое, что твердит Артуро Мессина. — В подобных случаях люди могут вести себя непредсказуемо, совершенно иначе, нежели в обычных условиях. Джорджио Браманте — уважаемый профессор университета. Кто бы мог такое про него подумать?

— Стало быть, мы теперь предоставляем родителям возможность самостоятельно вести расследование — так, что ли? Если это вообще можно назвать расследованием.

Агент лишь пожал плечами.

— Ну, если это такие родители, как Браманте… Уважаемые, с отличной репутацией граждане среднего класса, которые, как я это себе представляю, вполне способны позвонить нужным людям наверху, если им понадобится. Это было не мое решение. Я возражал как мог. Но я всего лишь простой офицер полиции и с моим мнением можно не считаться. Очень жаль, что так получилось. Я в конечном итоге нарушил приказ Мессины и остановил это, но было уже поздно.

Торкья лежал не шевелясь. Лео не слишком хорошо разбирался в медицине, да и не хотел разбираться. Все, что он сейчас видел, было связано с угасающей жизнью: кислородные подушки, шприцы, кислородные маски и прочие механизмы — грубые игрушки, ведущие бессмысленную борьбу с неизбежным.

— Вы же могли и раньше прекратить это, — мрачно заметил Фолья.

— По всей видимости, не мог. Мессина тогда просто отстранил бы меня от этого дела и назначил кого-то другого, а тот в любом случае ничего не смог бы сделать.

— Но вы же могли сообщить начальству!

Лео попытался улыбнуться.

— Начальство — это Мессина. Перестаньте, прошу вас. Мы с вами столько лет были друзьями. Не воображайте, что это меня никак не затронуло.

Медик оставил попытки помочь избитому, судя по тому, что позволил фельдшерам делать все самим. Это удивило Фальконе. Фолья был отличный врач. И добрый человек.

— Вы уже ничем не можете ему помочь?

Тот лишь крякнул в ответ.

— Как однажды выразился один из моих знаменитых предшественников, «я не могу вылечить от смерти».

Собеседники много лет были близкими приятелями. В бытность Фальконе еще женатым они нередко встречались вчетвером; супруга Фольи служила администратором оперного театра.

— Может быть, Мессина и ему подобные имеют право на такой подход, — лениво заметил Фальконе, рассуждая вслух как для собственной пользы, так и с целью как-то оправдаться. Машина теперь ехала по широкой и прямой виа Лабикана, средневековой папской дороге, ведущей к огромной церкви Сан-Джованни, расположенной на Латеранском холме, около самой его вершины. Больница находилась еще дальше. Здесь, видимо, и заканчивался жизненный путь Лудо Торкьи.