Лайонел Дэвидсон - Ночь святого Вацлава

Когда я наконец выплыл оттуда, совершенно чистый и расслабленный, жалюзи на балконе были приспущены и номер был погружен в зеленоватый полумрак. На столе меня ждал поднос с пивом. А я и не слышал, что сюда кто-то входил.

Я захватил пиво на балкон и стал его попивать, глядя вниз, на Вацлавске Намести. Везде кишел народ. К кафе-автомату на жарком солнцепеке тянулся хвост. По улице сновали трамвайчики. Слева вдали сверкал Вацлав, а на другом конце, там, где эта улица пересекалась с Приколом, над всеми парил гигантский портрет Ленина с надписью: РУКИ КАЖДОГО, УМ КАЖДОГО – НА ДЕЛО СОЦИАЛИЗМА!

Я вдруг почувствовал, как же далеко отсюда до Лондона – до Хрюна и «Принцессы Мэй»…

На улице и в саду возле музея заколыхались деревья, и через минуту навес над моей головой затрепыхался под пробежавшим легким ветерком. Я допил свое пиво, закурил сигарету и пошел звонить Свободе.

В тот вечер я взял на прогулку «Норстранд». Перед этим слегка покапал дождь, но Вацлавске Намести была такой же многолюдной и раскаленной. Горели фонари, звякали трамвайчики. Возле Прокопа я пересек булыжную мостовую и направился в старый город; и вдруг вспомнил, так ясно, будто это было вчера, как именно этим путем ходил за ручку со своей мамой.

С тех пор как я отсюда уехал, у меня уже не было настоящего дома, не было чувства защищенности.

Все здесь тесно срослось с моим детством, и, пока я шел в этой удивительной, волнующей тишине, губы мои то и дело расплывались в безотчетной улыбке.

Я обогнул темный массив Каролинума и через Староместскую площадь направился к спящему в ночи чудному древнему Клементинуму. Потом перешел по украшенному каменными фигурами Карлову мосту через поблескивающие воды Влтавы и по крутой Мостецкой двинулся к расположенным на холмах дворцам Града: Чернинскому и Лоретте, Шварценбергскому и высоким Градчанам.

Я шел по узким средневековым улочкам, слышал нестройное пение и шум голосов из освещенных кабачков и невольно улыбался. Ясно, что таких ночных картин я никогда прежде не видел, но сейчас это словно было частью моего существа, и ноги сами несли меня вперед.

В Граде было значительно прохладнее. Внизу, сквозь кроны деревьев, сияла огнями Прага. Я стоял и смотрел, припоминая эти башни и эти запахи, места, где я когда-то играл, и был всем этим удивительно растроган. Потом я снова спустился вниз и по мосту Сметаны, соединяющему три острова, пересек Влтаву.

От Влтавы доносились звуки танцевальной музыки, и я узнал сияющую огнями каменную башню кафе «Мэнс». Когда-то я приходил сюда со своими родителями – пил чай, а потом нырял с настланных у берега длинных деревянных мостков.

Перед этим я думал заглянуть на Прикоп – посмотреть на тот самый офис, о котором говорила маменька, где лифт с золотыми воротцами, но вдруг почувствовал, что устал и заблудился. По набережной прохаживался мент в смешных сапогах и широких погонах. А когда он со мной поравнялся, я увидел, что лицо у него юное, мальчишеское, немного деревянное, как у всех славян. Он сказал, что Вацлавске Намести направо, и вот я уже снова шел по широкой, ярко освещенной улице, и ощущение у меня было какое-то странное. Вокруг кишела все та же толпа, но она была гуще и живее, чем в Лондоне. Распахнутые воротнички, открытые лица – другая порода людей. Они сплошной рекой текли по улице, и были их миллионы. А в конце улицы возвышался чудовищный портрет Ленина, теперь еще и освещенный. РУКИ КАЖДОГО, УМ КАЖДОГО – НА ДЕЛО СОЦИАЛИЗМА!

Я чувствовал себя абсолютно придавленным этими тяжеловесными «руками и умами». Город моего детства куда-то исчез. Затих внизу, под их мощными сандалиями.

Мне жутко хотелось выпить, но холл буквально кишел ими – открытые воротнички, открытые лица – все как один… И, махнув рукой, я пошел наверх.

По коридору слонялся дежурный – откормленный субъект в опрятном костюме. С ним мне уже доводилось встречаться. Увидев меня, он остановился и стал ждать. У него были черные напомаженные волосы, синий подбородок и златозубая улыбка.

– Выходили подышать свежим воздухом, пане?

– Да.

– Стало попрохладнее. Думаю, идет гроза. Я у вас в номере прикрыл ставни, а окна оставил открытыми.

– Спасибо.

Чувствовалось, что ему охота потрепаться, он загадочно улыбался и все потирал свои пухлые белые руки.

– Надолго собираетесь задержаться?

– Думаю, до конца недели, не больше;

– Надеюсь, вы успешно завершите свои дела. Нам очень хочется, чтобы сюда возвратились деловые люди.