Альберт Санчес Пиньоль - Пандора в Конго

Смирившись с судьбой, Гарвей присел отдохнуть. Он рассматривал стены подземного зала, ни о чем не думая. И вдруг – неожиданность: в шахту влетел шмель. То ли он был очень дерзок, то ли просто потерял дорогу и решил разведать, что скрывает этот пустой колодец. Насекомое кружило по шахте, возмущаясь и выражая свое недовольство громким жужжанием.

Как прекрасен может быть простой шмель! Особенно для человека, который возвращается после погружения в недра земли, во время которого он посетил юдоли самых страшных страданий и рабства. Сердце у Маркуса забилось, как у кролика. После стольких дней, проведенных среди скал и вымерших моллюсков, этот шмель возвращал его в земной мир. Он никогда бы не подумал, что полет обычного насекомого мог заключать в себе столько жизни.

Гарвей вышел из состояния оцепенения. Он не хотел оставаться в этой яме навсегда и потому решил рискнуть. Несколько коротких и решительных движений – и его тело пролезло через отверстие в стене. Потом он выбрался из шахты по лестнице, быстро и бесшумно.

Стоя на одной из верхних ступенек, он осторожно высунул голову – настолько, чтобы увидеть поляну. На южной ее стороне, там, где раньше был их лагерь, Маркус увидел огонь. Один из трех тектонов, очень небольшого роста, варил обед в огромном котле, помешивая его содержимое длинной палкой. Тектон номер два был невероятно толст и мирно возлежал на траве недалеко от котла. Сложив пальцы на круглом животе, он созерцал облака. Он предавался праздности, и только его челюсти работали: он, точно корова, жевал травинку. А куда же подевался третий тектон? Его нигде не было видно.

Маркус подошел к ним, целясь из двух пистолетов. Он двигался медленно, но не стараясь спрятаться, и наконец оказался совсем близко от тектонов. Те, как бы невероятно это ни было, не замечали его. Коротышка продолжал мешать свое варево, а толстяк мечтал, рассматривая облака.

Руки Маркуса, сжимавшие револьверы, были вытянуты вперед. До котла оставалось тридцать шагов. Двадцать, десять. А тектоны не обращали на него никакого внимания. Даже в самой нелепой из своих фантазий Маркус не мог предположить ничего подобного. Он был уверен, что стоило ему подняться из шахты, и его заметят, нападут со всех сторон одновременно, что противник разработал четкую военную стратегию. Ничуть не бывало. Маркусу стало до смешного неловко. Тектон-повар по-прежнему интересовался только котлом, а его товарищ не видел ничего, кроме облаков. В конце концов Гарвею пришлось как-то объявить о своем присутствии. Ему не пришло в голову ничего лучшего, чем сказать:

– Привет.

У повара дрогнула рука, и он выпустил палку, которой мешал похлебку. Рот бедняги раскрылся, словно его нижняя челюсть сломалась, и он поднял руки вверх в знак того, что был готов сдаться. Второй тектон действовал спокойно и как настоящий солдат. Он приподнялся на локтях и, заметив опасность, попытался незаметно протянуть руку к висевшей у него на поясе дубинке. Но Маркус прицелился из револьвера прямо ему в лицо, словно говоря: «Нет, лучше этого не делай».

Тектон нехотя подчинился, и тут возникла странная пауза. Нападающий всегда владеет инициативой, но Маркус не имел ни малейшего представления, как ему поступить. Оказалось, что он был совершенно неспособен хладнокровно убить их. Время остановилось. У тектона-повара дрожали руки. Толстяк почувствовал колебания Гарвея, но не мог действовать.

Вероятно, Маркус так и не выстрелил бы, но в этот момент за спинами двух тектонов появился третий. Он вышел из палатки Уильяма. Это был тот самый высокий и стройный офицер, который взял когда-то Гарвея в плен (теперь казалось, что это произошло давным-давно). Под его туникой угадывались длинные ноги, он решительно шагал вперед и выкрикивал какие-то приказы повелительным и резким тоном. Когда офицер увидел Маркуса, он потерял дар речи. Его черные зрачки сузились от ненависти. Но сейчас он скорее напоминал мышь, чем кошку. Тектон, покидая палатку, не задернул за собой полог, и через эту щель Маркус увидел Амгам: ее руки были прикованы к столбу.

А теперь остановимся на минуту, чтобы задать себе следующий вопрос: неужели эти три тектона выглядели так, как описал мне их Маркус? Возможно ли, чтобы один из них был так же высок и строен, как Уильям? А второй так же плотен и мускулист, как Ричард? И, наконец, третий – действительно ли он был коротышкой-поваром в услужении у двух остальных? По словам Маркуса (а мои записи беседы, во время которой я специально расспрашивал его об этом, не оставляли в том ни малейшего сомнения), трое тектонов на самом деле были именно такими. Однако я пришел к заключению, что память иногда бывает весьма гибкой, и в данном случае детали выстроились в соответствии с той правдой, которая составляла суть этой истории: приключения Маркуса Гарвея явились путешествием, очистившим его, и, только уничтожив этих трех чудовищ, он стал другим человеком.