Линкольн Чайлд - Холодная месть

Констанс не ответила. Фелдер вдруг почувствовал, что он на верном пути.

— Как это случилось? Что послужило причиной? Кто проводил эксперимент?

— Рассказать значило бы предать доверившихся мне. — Констанс машинально разгладила юбку на коленях. — Я уже сказала вам больше, чем следовало. Единственная причина этому — ваше желание мне помочь. Я не сомневаюсь в вашей искренности. Но более ничего сказать об этом не могу. Доктор, верить или нет — дело целиком ваше.

— Вот как… Спасибо, что сочли возможным поделиться со мной. — Помедлив, Фелдер попросил: — Не окажете ли вы мне любезность?

— С удовольствием.

— Пожалуйста, постарайтесь вспомнить свои детские годы на Уотер-стрит. Опишите окрестности вашего дома, какими их помните.

Констанс внимательно вгляделась в его лицо, будто отыскивая признаки несерьезности либо лжи. Затем кивнула, соглашаясь.

— Ясны ли ваши воспоминания об Уотер-стрит?

— Да, вполне.

— Если я не ошибаюсь, вы сказали, что дом был под номером шестнадцать на Уотер-стрит.

— Верно.

— Ваши родители умерли, когда вам было около пяти лет.

— Да.

— А теперь расскажите, пожалуйста, о ближайших окрестностях вашего дома.

На мгновение взгляд женщины стал отстраненным, словно устремленным вдаль.

— В соседнем доме была табачная лавка. Я помню запахи «Кавендиша» и «Латакии», проникавшие в окно, выходившее на улицу. По другую сторону находилась рыбная лавка. На ее задворках, на кирпичной стене, любили собираться окрестные коты.

— Помните что-нибудь еще?

— Магазинчик мужской одежды через улицу, напротив нас. Назывался он «Лондон-таун». Помню выставленную в витрине одежду. А дальше по улице была аптека, «Хадделс». Хорошо ее помню. Отец как-то завел нас внутрь купить пакетик шоколада за пенни.

Ее лицо осветилось радостью.

Фелдера ее рассказ встревожил не на шутку.

— Вы помните учебу? Вы ходили в школу на Уотер-стрит?

— Да, на углу была школа, но я ее не посещала. Родители не могли оплатить обучение. Тогда еще не существовало всеобщего бесплатного образования. Как я уже говорила, я самоучка. — Констанс немного помолчала, затем спросила: — Доктор Фелдер, зачем вы задаете мне эти вопросы?

— Мне любопытно, насколько ясны ваши самые первые воспоминания.

— Зачем вам это? Чтобы с удовлетворением отметить, насколько они абсурдны?

— Вовсе нет, — поспешно ответил доктор, стараясь не показывать, как сильно он взволнован и смущен.

Констанс пристально посмотрела ему в глаза и, похоже, заметила его растерянность.

— Доктор, прошу меня извинить, но я устала.

Он встал, взявшись за папку обеими руками.

— Констанс, спасибо огромное! Я очень ценю ваше расположение и искренность.

— Я всегда рада беседе с вами.

— И если уж начистоту, — внезапно сказал он, — я вам верю. Не знаю почему, но верю.

Выражение ее лица чуть смягчилось, и она слегка наклонила голову в знак прощания.

Доктор постучал в дверь, недоумевая, что побудило его сделать столь опрометчивое признание. В замочной скважине повернулся ключ, и служащий распахнул дверь.

Когда она снова была заперта, Фелдер открыл папку. Там лежала свежая вырезка из утренней «Нью-Йорк таймс». В статье давалось первое доступное публике описание исторической находки — дневника юноши Уитфрида Спида, жившего на Кэтрин-стрит с 1869 года до трагической смерти под колесами экипажа в 1883-м. Восторженный патриот Нью-Йорка и, по-видимому, любитель «Обзора Лондона» Джона Стоу, Уитфрид Спид задался целью описать в таких же подробностях улицы и магазины Манхэттена. Но до своей гибели успел заполнить одну-единственную тетрадь. Вместе с другими вещами погибшего она осталась запертой в ящике на чердаке. Нашли ее лишь недавно. Находку превознесли как ценнейший документ об истории города, ведь Спид подробно описал современные ему кварталы вблизи своего жилища, а такую информацию невозможно почерпнуть ни из какого другого источника.

Жилище Спида находилось рядом с Уотер-стрит. «Нью-Йорк таймс» воспроизвела один рисунок из тетради Спида — тщательно выполненный подробный план района вблизи перекрестка Кэтрин-стрит и Уотер-стрит. До сегодняшнего утра никто из ныне живущих людей не мог знать расположение магазинов на этих улицах в 1870-х годах.

Как только Фелдер прочел эту статью за утренним кофе, он немедленно загорелся идеей. Конечно, идея безумная, ведь, по сути, такими расспросами он даст новую пищу психическому расстройству Констанс. Но ведь это уникальная возможность удостовериться в правдивости ее слов. Перед лицом реальности — правдивых сведений о том, какой была Уотер-стрит, — мир фантазий и самообмана может распасться и Констанс наконец осознает болезненность своего состояния.